- Александр, у вас благодаря телепрограмме сложился имидж энциклопедиста. Сейчас вы сняли фильм "Пастух своих коров". Зачем вам понадобилась еще одна муза к тому сонму, который витает над вами?
- Я где-то пошутил, что если научусь вышивать крестиком, то я смогу делать вообще все. Кино - это необходимость, все остальное, чем я занимаюсь, не дает возможности остановиться и подумать. Моя программа идет на НТВ четыре раза в неделю и на самом деле имеет очень маленькое отношение к вопросам, которые я задаю себе или гостям. Там люди занимаются своим делом - занимаются им всю жизнь. А я сижу и слушаю... Я не знаю, как ответить на ваш вопрос: "Почему кино?". А почему не кино?
- А почему не театр?
- Кстати, я занимаюсь и театром - сейчас как режиссер делаю спектакль в Школе современной пьесы. Это не пьеса, а инсценировка романа Достоевского "Бесы" под условным названием "Одержимые". Написал ее актер Александринки Игорь Волков, мой давний приятель. Жанр - телевизионное шоу для театра, своего рода попытка перенести героев Достоевского в координаты современной бесовщины телевидения. Задача поставлена так: а что если бы Ставрогин, Верховенский, Кириллов пришли бы в шоу типа "Окна"? Вот мы и делаем попытку реконструировать эти обстоятельства. Премьера назначена на октябрь. Начало следующего сезона...
- Ваша ночная телепрограмма создала вам имидж энциклопедиста, причем одни относятся к этому с уважением, другие, напротив, закавычивают сам "энциклопедический" термин...
- Этот жанр я обозначаю как научно-развлекательный.
- Как вам удается быть человеком, который знает все?
- На самом деле я же не разговариваю с гостями своей передачи - я их слушаю. А слушать может каждый человек. В разговоры я не вступаю, потому что не имею на это никакого права. Они всю жизнь занимаются чем-то одним, а я - всем. Поэтому какой же я им собеседник? Никакой. Я приблизительно знаю, о чем они будут говорить. Готовлю терминологию, которую мне дают редакторы. А дальше - слушаю. Мне кажется, что я проецирую на себя аудиторию, поэтому узурпирую право задавать вопросы. К тому же телефон у нас в последнее время молчит или мы просто не даем его в эфир, чтобы избежать нелепых разговоров. Получается: если я чувствую, что что-то не понял, я спрашиваю. Тут большого ума не надо. Вообще никакого ума не надо. Тут надо терпение иметь.
- Хорошая работа - сидеть, слушать и получать за это деньги!
- А что кинокритик - плохая работа? Сидит - кино смотрит, деньги получает. Кто на что учился, говорю я в таком случае. И потом, пожалуйста, пускай человек сделает свою жизнь так, чтобы он мог сидеть в телевизоре, слушать и получать за это деньги. Неплохие, замечу. Я же никому в этом не мешаю.
- Кстати, о кинокритиках: не покусали за фильм?
- Киношники покусают в любом случае. Уже кусали и будут кусать. А. Я ВГИКов не оканчивал; Б. На высших режиссерских курсах не учился; С. В кино я так же ничего не понимаю, как и вы; Д. Пошли они все! Я не из их тусовки. Да еще и популярный - мол, эта сволочь сидит в телевизоре, зарабатывает бабки, с жиру бесится - да еще и в кино полез. Ну и что? Что мне теперь делать, кино не снимать?
- А из какой тусовки Гордон?
- Из очень приятной и тесной - из семейной. Нельзя себя определять как журналиста, автора, режиссера, бред какой-то! У меня есть имя - есть имя данное, есть имя родовое, есть имя приобретенное. И есть круг - данный, родовой и приобретенный - это и есть тусовка. А все остальное... Это все равно, что сказать: я режиссер, еврей... Когда уж совсем нечего про себя сказать, можно сказать: да, я - лысый, еврей, очкарик. Хотя справедливо в этом утверждении только первое и последнее. Какой я, на хрен, еврей?
- Некоторое время назад вся страна следила за "кухонной передачей" с вашим участием, которую на канале "Культура" ведут две продвинутые девушки. Кто победил-то?
- Не знаю, кто и с какой стороны победил. Мне было не стыдно, а им должно быть стыдно. Одна из них меня даже перекрестила: сгинь, нечистый! Толстая и Смирнова очень быстро, буквально с первых программ, стали рабами формата. Так нельзя!
- В ком вы видите своего конкурента - в кино, на ТВ, в жизни?
- Я ненавижу конкуренцию - это тупость!
Раз вошли в рынок, с существованием конкурентов следует считаться.
Я ненавижу не конкурентов, а конкуренцию. Я не понимаю этого пространства. Если ты худо-бедно занимаешься ремеслом, например делаешь сигареты, можно говорить о конкуренции. А если ты занимаешься воздухом, о какой конкуренции можно говорить? Кто лучше - Дибров или Гордон? Кому-то лучше Дибров, кому-то - Гордон. Он меня не любит, я его. Все! Или в кино: с кем я буду конкурировать - с Феллини или с тем, кто снял "Звезду"? Больше товаров, хороших и разных. Я вообще не понимаю, как может быть конкуренция в том, чем я пытаюсь заниматься.
- Несколько лет назад вы создали Партию общественного цинизма. С чем была связана ваша инициатива?
- Я хотел создать Партию национального цинизма. Потом создал Партию общественного цинизма - ПОЦ. Это была такая игрушка - на противоходе. Стояло предвыборное время, все посходили с ума, все друг друга выбирали, толкали программы. Я подумал: а если попробовать довести популизм до цинизма? Кстати, потом я пытался эту партию продать. Но поскольку мне предложили за нее, включающую 3500 официально зарегистрированных членов, всего 300 долларов, пусть она пропадает вообще!
- Если бы сейчас пришлось создавать партию, какую бы создали?
- Только такую! А какую еще? Другой партии просто и быть не может в этой стране.
- Зачем тогда было распускать такое многообещающее детище?
- Надоело. Я же человек амбициозный. Я могу только на президентские выборы пойти, а Дума... этого мне не надо.
- Президент с фамилией Гордон в России?
- Еще как сработает! У нас было два предвыборных слогана: "Сталин покажется вам усатым мальчиком!" - народ же любит жесткий порядок. И второй слоган был связан с тем, что у меня два гражданства: я себе сделал плакат, большой и красивый, где сидел с двумя паспортами и говорил:"Я-то уеду!". Как не выбрать? А то все Путин и Путин, скучно же. Так что будем считать, что с вашей газеты я начал свою предвыборную кампанию.
- А уже разрешено начинать предвыборную кампанию?
- Нет. Я еще подписи не собрал. Но я это делаю элементарно. В одной из программ я говорю: "Надо, ребята, надо!" А у меня аудитория по России - полтора миллиона. Если прибавить членов семей, то наберем.
- Что обещать будете электорату?
- Ничего не буду обещать! Единственное обещание - выживай и спасайся кто как может.
- А что-нибудь концептуальное?
- У меня в прежней программе были концептуальные вещи: например, Жириновский будет назначен министром иностранных дел без права выезда за границу. Пусть они сами приезжают, что он будет ездить?
- Что светит пенсионерам?
- Я предлагаю свой проект пенсионной реформы. Идея простая: пенсия у нас маленькая, государство вздыхает с облегчением, когда умирает пенсионер - меньше надо платить. Я предлагаю, чтобы эти деньги распределялись среди оставшихся в живых пенсионеров. Мы добиваемся сразу двух эффектов: во-первых, пенсионеры начнут жрать друг друга так, что мало не покажется, и страна избавится от пенсионеров. А оставшиеся, самые крепкие, прошедшие процесс отбора, будут получать достаточные бабки. По-моему, это гениально.
- А как же быть с термином на букву "г" - с гуманизмом?
- Вы еще про демократию вспомните! Еще не время... Еще была у нас замечательная реформа - легализация взятки. Любая государственная должность должна лицензироваться. Мы знаем, сколько может украсть каждый министр. Прежде чем заступить на этот пост, он должен сразу двадцать процентов от этой суммы внести в казну, а потом пусть ворует. А как вам нравится предлагаемое нами правило: все госчиновники ставятся в известность, что они на своей должности могут делать все, что угодно, а после окончания срока их расстреляют. И кто тогда пойдет на их должности? Либо человек, который одержим судьбой России и готов пожертвовать жизнью, либо тот, который готов наворовать столько для своих детей, что ему жизни не жалко. Обе категории - очень достойные!
- Зачем же тогда Гордон идет в президенты?
- Я хочу избраться и на следующий день подать в отставку. Я же не умею президентом работать. Меня избрали, амбиции удовлетворены, и я на следующий день подписываю указ о своей отставке.