Уже во втором часу ночи под навесом автобусной остановки собрались семеро подростков, возвращавшихся с дискотеки. Тремя группами подростки ходили на дискотеку в санаторий "Тихоокеанский", но под крышу остановки всех их на обратном пути согнал начинающийся дождь. Через несколько минут к остановке подъехала машина, из которой спустя минут десять с трудом вышла пьяная девушка, а следом из автомобиля вылетела ее сумочка. Девица села на лавочку и начала отборно материться.
Первой, как следует из заявлений подростков в прокуратуру Советского района Владивостока, ее попросила не ругаться Аня. Потом девица "достала сигарету и попросила прикурить... Спросила, когда будет автобус на Угольную... Сколько времени... Что мы тут делаем и чтобы мы валили отсюда, я подошел к ней и сказал, чтобы она помолчала, а она начала кричать и ударила меня два раза в пах и начала убегать... В метре от остановки она упала, так как была пьяная, и сумка с пакетом вылетели из руки... Она побежала в сторону... В этот момент подъехала милиция" (из заявления в прокуратуру Е. Пропадалина).
Подростки стали убегать, так как "милиция всегда бьет не разбираясь".
"... Старшина милиции начал бить дубинкой меня на глазах моей девушки. Требуя от меня, чтобы я встал на колени" (из заявления в прокуратуру Е. Крицкого). Четверых задержанных опера доставили в Океанский отдел милиции.
В кабинете следователя Егор Кривицкий поинтересовался, за что его били. В ответ получил дубинкой по голове и потерял сознание. Потом его ударили ногой в грудь за то, что не мог ответить на вопрос, кто конкретно подал сумку пьяной девушке. "Примерно в 10 утра на допрос увели Пропадалина Евгения, и из кабинета начали раздаваться странные крики. В коридоре сидели мужчина и женщина лет сорока, они ужаснулись, услышав эти крики" (из заявления Е. Крицкого).
Позже отец М. Карнаухова Иван Иванович рассказывал мне, что, уже беседуя с женщиной-представителем детской комнаты милиции, слышал эти крики, раздававшиеся с верхнего этажа: "Крик, удар о пол, и как будто кто-то гирю катает. К этому времени я еще не знал, что моего сына тоже били". Побои Михаила Карнаухова зафиксированы врачом травмпункта N 3 от 10 августа - сотрясение головного мозга и множественные ушибы, врачом городской клинической больницы N2 - сотрясение головного мозга и ушибы затылочной части и туловища, судебно-медицинским экспертом Е. Косинской - ссадины лица, спины, кровоподтеки спины и груди. А участковый врач поставила диагноз - сотрясение головного мозга, невроз страха. Десятиклассник Миша Карнаухов, к слову, инвалид с детства - у него одна почка, до сих пор плохо спит, случается, кричит во сне. Это при том, что Михаилу досталось, так скажем, единожды. Как только Иван Иванович узнал, где его сын, он позвонил знакомому полковнику милиции. Тот - в Океанский ОВД. И Михаила больше не тронули и даже чаем напоили. Другим подросткам досталось по полной.
Из заявления в прокуратуру Советского РОВД Е. Пропадалина: "Один из сотрудников начал наносить удары по почкам и в грудную клетку, я попросил не распускать руки, но они продолжали меня бить. Мне было очень больно, я согнулся и не мог разогнуться. Затем они достали противогаз и палку. Надев на меня наручники, они заставили меня сесть на корточки и обнять руками колени, а затем силой просунули палку между локтевыми и коленными суставами, я оказался в позе, при которой не мог двигаться. Одев мне противогаз, они начали закрывать клапан, я стал задыхаться, тогда они убрали руку с клапана на пару секунд, чтобы я набрал воздух. После этого я почувствовал, что под противогаз с правой стороны что-то пихают. Затем я почувствовал разряд тока, я заорал от боли, и у меня потемнело в глазах, при этом клапан был закрыт, и вздохнуть воздуха было невозможно. И так повторялось 6-7 раз в течение примерно 30 минут".
Что уж после таких признаний обращать внимание на то, что ребят не выпускали в туалет или на то, что били не только ночью, но и, по словам подростков, после утренней планерки тоже - перерыв сделали - и продолжили. Что зачем-то (зачем?) попросили Аню раздеться, мол, надо обыскать, а женщин-сотрудниц в отделении нет. А потом по-дружески так выясняли у друзей Егора Крицкого, лох (выражение милиционера) ли ее друг Егор, и серьезно ли у них с Аней. А Аня с другими подростками, к счастью, сначала сбежавшими от милиционеров от автобусной остановки, потом пришла в отделение милиции товарищей выручать. Вот Егору Крицкому после добровольного прихода в милицию и досталось. Дети! Их научили родители и школа, что своих в беде не оставляют.
Ребята из всех избивавших их знают только имя оперуполномоченного Л., старшины Е. (полные имена в редакции). Начальник Океанского ОВД М. Касиянчук в разговоре с корреспондентом "РГ" дело то полуторамесячной давности вспомнил, пьяную девицу назвал известной в районе проституткой и удивился: не могли его люди избивать подростков. Начальник следственного отдела Океанского ОВД Тамара Пазына рассказала, что ребята "пошли" сначала за грабеж, потом за изнасилование, потом за кражу ста долларов у той пьяной девицы. По словам Тамары Леонидовны, дело не закрыто, в возможности прочитать заявление "потерпевшей" девицы - есть ли оно вообще, Тамара Леонидовна поинтересовалась у следователя, а потом они как-то странно переглянулись - мне отказали: нужно разрешение вышестоящего начальства.
Но никаких следственных действий с подростками следствие не проводит, никого никуда уже полтора месяца не вызывают.
Что же сейчас? Нет, до итога еще далеко. Карнаухов-старший так просто это дело немилостивым дяденькам в погонах не оставит. Его приглашал в Океанское отделение милиции начальник (уже бывший) уголовного розыска ОВД А. Канава и нежно спрашивал, удовлетворит ли его, если начальник отделения при нем - Карнаухове - устроит выволочку всем избивавшим детей? (Значит, признались, что били?!) Да как бы Иван Иванович согласился, сорокалетний мужик не находил себе места, когда рассказывал мне, что случилось с друзьями сына.
Заявление в прокуратуру написали не все. Страшно. Родители двоих подростков, тоже избитых и чьи имена мелькают в заявлениях остальных, наотрез отказались обращаться в прокуратуру и разговаривать с корреспондентом. Тоже страшно: нас уже не трогают, и мы хотим забыть тот кошмар. И это тоже итог отношения к милиции, которая, как известно, "нас бережет" совсем не так, как менты праведные киношные.