Как стало известно "РГ", трагедия произошла в подмосковных Горках, где базируется военно-морская часть. Правда, к морю она имеет лишь косвенное отношение. По сути является эдаким военно-морским стройбатом. По крайней мере, ее бойцы по большей части были задействованы на строительстве казармы. Видимо, для пущей секретности между собой в разговорах эту стройку называют "объект".
В апреле нынешнего года матрос Марат Шарипов и старшина 2-й статьи Владимир Серегин решили свести счеты со своими однополчанами - "недругами". Для этого они вооружились деревянным черенком от лопаты, распилив его пополам. Ворвавшись в подсобное помещение, они избили матросов, которые там спали. Больше всего досталось старшему матросу Александру Ситяеву - ему проломили череп.
Фельдшер, которого вызвали в полчетвертого ночи на место побоища, увидел залитую кровью комнату. На полу стонал раненый. Дежурный офицер появился еще позже, когда фельдшер уже бинтовал голову матроса. А утром один из командиров обнаружил на посту у входа на объект две окровавленные палки, которые впоследствии передал дознавателю части...
Несмотря на старания врачей, спасти Александра Ситяева не удалось. Он умер через два дня в госпитале. Так что дело о казарменной драке тут же превратилось в дело об убийстве. Следствие шло споро: душегубы известны, свидетелей - много, да и улик, как говорится, выше крыше.
Процесс над убийцами начался тридцатого сентября. Мать погибшего, которая живет в подмосковном Ступино, лично присутствовала на заседаниях суда. Ее адвокаты сразу же подали иск, чтобы суд признал ответчиком не только матросов-отморозков, но и воинскую часть. Военные юристы поначалу сопротивлялись.
- Да вот же двое виновных, они будут осуждены, - сказал один из служителей военной Фемиды. - К части вы могли бы подать иск, если бы следствие не обнаружило конкретных виновных.
Тем не менее в законе есть такая форма, как гражданский иск в уголовном процессе. В итоге судья иск все-таки принял и признал ответчиком воинскую часть. Процесс занял чуть больше недели. Марат Шарипов получил пять лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима (суд установил, что именно он наносил удары убитому). Подельник - Владимир Серегин - приговорен к одному году содержания в дисциплинарном батальоне. Воинская часть по приговору должна компенсировать матери материальные расходы на похороны - около пятнадцати тысяч рублей и возместить уже упоминавшийся моральный вред.
На самом деле до реальных выплат еще далеко. Воинская часть подала кассационную жалобу. Но даже если приговор вступит в законную силу, матери погибшего матроса придется побегать за своими деньгами по инстанциям, потому что процесс взыскания средств по суду с государственных организаций неимоверно сложен.
Стандартов в исках против ведомств в погонах нет. Лишь одно условие: надо доказать, что в смерти солдата действительно виновно командование.
Тем не менее сам факт вынесения подобного приговора весьма примечателен. Правозащитники, поддерживавшие мать погибшего солдата в суде, пытаются подать сей прецедент как панацею от дедовщины. Мол, командиры начнут отвечать рублем и призадумаются. Это, конечно, очень спорное утверждение. Но данный процесс - яркий пример того, как отношения человека и государства (а армия - это часть государственного аппарата) переходят в нормальное правовое русло. Точнее - уже перешли. Граждане давно протоптали дорожку в суды и уже не стесняются подавать иски о возмещении морального вреда по самым разным поводам. Очень часто в роли ответчиков приходится выступать государственным организациям. Так что иски людей к армии давно перестали быть экзотикой.
- Мы считаем, что граждане не должны молчать, - сказали корреспонденту "РГ" в фонде "Право Матери", - если командиры виноваты в гибели ваших детей, обращайтесь в суд. Дело не в обогащении: никакие деньги не заменят погибшего сына. Но командиры, а значит, и государство, должны чувствовать ответственность за вверенные им жизни. Обращение в гражданский суд, попытка наказать государство рублем - это в некоторой степени последний родительский долг перед погибшим сыном. Может быть, один такой иск заставит кого-то более тщательно выполнять свои обязанности и тем самым спасет не одну жизнь.
Стандартов в исках против ведомств в погонах нет. Лишь одно условие: надо доказать, что в смерти солдата действительно виновно командование. Гибель в бою от пули врага к таковым случаям не относится. Но если солдат погиб от удара своих, то здесь суд, безусловно, встанет на сторону его близких, подавших иск. Уже были прецеденты, когда воинские части платили за то, что какой-то начальник нарушал меры безопасности или командиры вовремя не информировали родителей о гибели сына, игнорировали запросы, неправильно оформляли документы... Были и совсем дикие случаи, когда, например, перепутали тело убитого солдата с другим...
А вот исками, когда новобранцев убили "деды", суды просто завалены. Правда, до сей поры моральный вред "вешали" на самих убийц. Но с тех зачастую многого не возьмешь. Логично, что родители предпочитают предъявлять претензии государству, которое более платежеспособно.
- Мне кажется, это глупость, - сказал корреспонденту "РГ" начальник штаба одной из подмосковных воинских частей. - Какая статья инкриминируется воинской части? Есть конкретные должностные лица, которые виновны. В данном случае - это солдаты. Если же заставить платить еще и командира, то офицеры просто разбегутся. На нас и так висит огромная материальная ответственность при маленьких зарплатах. Офицерам часто приходится платить, возмещая тот или иной материальный вред.
По его словам, солдаты и матросы бьют друг друга не из-за того, что у них плохие командиры. Один лейтенант - на сто (пусть будет на пятьдесят) человек, просто физически не сможет уследить за всеми в течение двадцати четырех часов. А институт сержантов у нас - только видимость. Без него порядка в казармах не наведешь.
Жизнь и смерть человека не может быть предметом торга. Но иски к воинским частям - это не торг, а нормальное выяснение отношений с точки зрения закона. То, что теперь стало нормой выигрывать иски у государства, - хороший признак. Потому что закон должен быть превыше всего, даже в таких далеко не однозначных ситуациях.