Ольга Орлова. Газданов. Серия "Жизнь замечательных людей". М., Молодая гвардия, 2003.
Биография одного из самых ярких писателей русской эмиграции, автора пластичной прозы, написанной точеным русским языком, позавидовать которому могли бы и Бунин, и Набоков, оставляет странное ощущение. Ощущение так и не разгаданной тайны, которую этот человек унес с собой, несмотря на то, что был практически нашим современником - писатель умер в 1971 году. Несмотря на то, что перед нами целая книга о нем.
Обстоятельства жизни Газданова прописаны с предельной обстоятельностью - огромное количество фактов сообщается впервые: Ольга Орлова работала в архивах Гарварда и Парижа. Казалось бы, Газданов у нас на ладони - детство, проведенное на чемоданах, харьковская юность; в 16 лет недоучившийся гимназист отправляется на фронт, попадает вместе с остатками Добровольческой армии в Турцию, затем перебирается в Париж. Здесь работает грузчиком, мойщиком, таксистом, попутно сочиняет романы, общается с Борисом Зайцевым, Михаилом Осоргиным, Борисом Поплавским, участвует в движении французского "Сопротивления" и завершает свой путь на русской службе радио "Свобода" (подробнее о писателе см. "РГ", 24-30.01.2004).
Однако же... Чем дышал этот человек? О чем думал? Как любил? Ответы на эти вопросы дадут скорее книги самого Газданова, чем книга о нем. Ольга Орлова пишет о своем герое с симпатией и вместе с тем строго хранит дистанцию и, что называется, не лезет к нему в душу. Подобное решение биографа вполне достойно: рассказываю только о том, что знаю. О чем не знаю - молчу. Это молчание уместно по отношению именно к Газданову, тоже пишущему очень сдержанно, никогда не позволяющему эмоциям прорвать ровную ткань повествования.
Итак, факты сообщены, ключ к отгадке дан. Дальнейшее - за читателями и исследователями Газданова, которых немало и в России, и на Западе.
Ведь, хотя писатель покинул родину в ранней юности, попав в эмигрантскую среду, обреченную на провинциальность, провинциалом он не стал. В последнем его романе - "Призрак Александра Вольфа" - звучит голос гражданина мира, принесшего русскую культуру человечеству. Недаром роман был переведен в Европе и экранизирован в Америке. Не прошло и ста лет, как книги Газданова дошли до России, а недавно был отпразднован и его 100-летний юбилей. Одно из самых приятных праздничных событий - выход биографии Газданова. Первой написанной по-русски.
Сергей Чупринин. Перемена участи. М., Новое литературное обозрение, 2003.
За последний год российская критическая мысль пережила книжный бум. Книги выпустили сразу несколько ведущих критиков - Андрей Немзер "Замечательное десятилетие" (М., Захаров), Наталья Иванова "Скрытый сюжет" (СПб., Блиц), Никита Елисеев "Предостережение пишущим" (СПб., Лимбус Пресс), Андрей Зорин "Где сидит фазан" (М., НЛО). Итоговую книгу готовит к публикации замечательный критик и литературовед Ирина Роднянская. Вот и Сергей Чупринин, закончив работу над двухтомным словарем-справочником "Новая Россия: мир литературы", о котором речь еще впереди, нашел время для составления сборника своих статей за последние годы.
Нет труда неблагодарнее, чем пытаться пересказывать содержание критического сборника. На это способен только сам Чупринин. В 1988-м он выпустил книгу о коллегах по цеху "Критика - это критики", где исследовал творчество каждого из активно работавших в те годы критиков.
По "Перемене участи" нетрудно проследить за переменами общественной участи и атмосферы. Восторженная лихорадка конца 1980-х, первые разочарования в начале 1990-х, безвременье середины 1990-х - статей за этот период в сборнике считанное число - наконец, нулевые, "рыночные", 2000-е годы. И все же вспомнить о былом можно и с помощью подшивок старых газет. Ценность книги Чупринина в другом. В мировоззрении автора, имеющем косвенное отношение к его политическим пристрастиям, к любимым им либерализму и демократии, мировоззрении литературном.
"На литературу гляжу... как на род республики, где последние хотя и не равны первым, но обладают решительно теми же правами на творческое самообнаружение и, соответственно, на внимание, что и лучшие, талантливейшие". Остановимся. Так не думает сегодня никто. Большинство критиков видят свою задачу в том, чтобы выносить приговор - достоин, не достоин, на помойку или в шорт-лист. Чупринин, от оценок не уклоняясь, а графоманов, осаждающих журнал "Знамя", которым он руководит, страшась, тем не менее и за бездарями признает право на "творческое самообнаружение". Доказательство тому, во-первых, "личный состав" его книги, среди персонажей которой и почвенники, и западники, и прогрессисты, и консерваторы, и архаисты, и новаторы, и даже "свободные радикалы", во-вторых, несколько десятков тысяч литераторов, прописанных в словаре-справочнике, недавно, кстати, незаслуженно и неумно обруганном в приложении к "Независимой газете" Ex Libris. Обруганном без малейшего представления о том, что подобные словари не могут быть законченны и совершенны по определению. За Чупринина уже заступились, сам он отвечать "НГ" вряд ли станет: не до того, времени жалко, - будет читать известных и безвестных, таить надежду, ревновать, отчаиваться, что наступила эпоха тотального "нечтения" и Милорда глупого, но, по завету Гете, принимать непостижимое. С "презумпцией доверия" к жизни и писателям, которые "тоже люди".