- На ваш взгляд, господин Соков, какое место нынче занимает Россия во внешней политике Белого дома и как вы оцениваете в целом уровень российско-американских отношений?
- Российско-американские отношения, по крайней мере, если смотреть на них с западной стороны Атлантики, можно сказать, никакие - не плохие и не хорошие. Более того, вряд ли можно ожидать их улучшения или ухудшения. Естественно, официальные лица часто наводят глянец и говорят о стратегическом партнерстве, но это не меняет сути дела. Во-первых, Россия уже давно, примерно с середины 90-х годов, не занимает центрального места во внешней политике США, а во-вторых, политика Вашингтона в отношении Москвы складывается под влиянием разнонаправленных и даже противоположных тенденций, которые взаимно ослабляются.
США действительно сейчас не считают Россию противником - даже не потому, что они сильнее, а просто не усматривают фундаментальных противоречий. Расширение НАТО, американское военное присутствие в Центральной Азии, а в перспективе и на Южном Кавказе - все эти геополитические изменения здесь искренне считают не противоречащими национальным интересам России и даже более того - отвечающими этим интересам в плане борьбы с международным терроризмом.
Наряду с этим в Вашингтоне отдают себе отчет в том, что США в Кремле по-прежнему рассматриваются как вероятный противник и в связи с этим внимательно отслеживают любые усилия по недопущению и вытеснению американцев из сферы своего влияния. В Белом доме это квалифицируется как возрождение имперских амбиций советского периода и даже Российской империи. На данный момент эти тенденции не вызывают сильного беспокойства в Вашингтоне, где они пока считаются своего рода "пережитком роста" или переходного периода.
- Что же тогда является для американской стороны наиболее важным критерием и залогом устойчивого развития двусторонних отношений?
- Для позиции США важно, чтобы Россия принадлежала к числу демократических государств с рыночной экономикой. Для нынешней администрации демократия - главный критерий деления стран мира на "хороших" и "плохих". Кроме того, известно, что личные отношения двух президентов позитивные, а для Джорджа Буша критерий личного доверия порой важнее хладнокровного политического анализа.
С другой стороны, дело "ЮКОСа" и выборы в Думу вызывают растущие сомнения относительно того, в каком направлении движется Россия. Конечно, некоторая часть вашингтонского истэблишмента никогда не расставалась с этими сомнениями, но в администрацию они проникли недавно - фактически лишь в прошлом году. Все же озабоченность эта пока не является острой. Более того, если развитие России пойдет в сторону авторитаризма, то администрация будет до последней возможности закрывать на это глаза, чтобы избежать причисления России к враждебным силам и не прибавлять себе в результате дополнительных забот.
- С учетом такой эластичности позиции США, создается впечатление, что Россия может без особого ущерба для себя более жестко отстаивать свои интересы.
- В складывающихся условиях Россия действительно может продолжать защиту своих специфических интересов, не слишком опасаясь при этом расхождения во взглядах с Вашингтоном. Другое дело, что тут надо проявлять осторожность и не доводить до серьезного кризиса. Хочу особо подчеркнуть, что хотя США, видимо, готовы проявлять довольно высокий уровень терпимости к расхождениям с Россией, у этой эластичности есть предел, и если его перейти, то политика изменится мгновенно и может стать очень и очень жесткой - примерно как в отношении СССР.
- Возвращаясь к визиту Пауэлла, какие основные вопросы, по вашему мнению, американская сторона планирует затронуть на переговорах в Кремле?
- Центральную тему выделить трудно. Грузия, конечно, займет видное место, но все же не центральное - слишком уж много других проблем, слишком уж долго не проводились визиты такого формата, когда можно без спешки обсудить все, что накопилось. Что касается Грузии, то можно ожидать, что Пауэлл без чрезмерного давления будет вести линию на то, что речь все-таки идет о независимой стране, которая сама может выбирать и свою политику, и свою ориентацию. Скорее всего, госсекретарь напомнит о необходимости вывода российских баз, и может даже в развитие этой темы конкретизировать объявленное недавно намерение частично профинансировать предстоящие затраты в этой области. Твердо, но, опять же, без чрезмерного нажима поставит вопрос о российских отношениях с Абхазией, Аджарией и Южной Осетией, настаивая на том, чтобы Россия использовала все свое влияние для "возвращения" этих территорий под контроль центральных властей.
Ирак также будет одним из основных вопросов. Прошлогодние разногласия отошли на второй план, особенно после "перевыполнения" плана по списанию иракских долгов. Теперь от Москвы будут ожидать более плотного подключения к восстановлению Ирака, тем более что США начинают менять отношение к роли ООН. Естественно, России дадут понять, что лидерство и реальный контроль на ближайшую перспективу по-прежнему будут принадлежать США. А в обмен же на такое понимание Москве будет обещано какое-то влияние в новом Ираке, в частности, получение возможных субконтрактов на восстановительные работы. Именно возможных, а не гарантированных. В данном случае "наградой" будет являться само право подать конкурсную заявку.
Непременно будет затронута тема Ирана. Вопрос о нарушении Тегераном Договора о нераспространении ядерного оружия теперь прояснен, и Пауэлл, наверное, скажет что-нибудь типа: " Ну, мы же вам говорили..." и потребует от России поддержки американской позиции. США в отличие от Евросоюза и МАГАТЭ (для которых главное устранить нарушение и не допустить его повторения без обострения отношений с Тегераном) хотят открыто заклеймить Иран, заставить его признать вину и публично покаяться.
Не исключено, что в ходе переговоров будет поднят вопрос о намечаемом (пока, впрочем, неофициально) перебазировании американских войск в Восточную Европу. Москве попытаются объяснить, что это против террористов, и России беспокоиться не о чем. Причем Пауэлл будет это говорить совершенно искренне, не пытаясь никого обмануть. Это важно учитывать. Если в данном перебазировании и есть "второе дно", то оно скорее антигерманское, чем антироссийское.