Теперь фаза опустошенности: уже все было. В панике ищем экзотики - необычных чувств, переживаний и поступков, кино из способа самопознания незаметно обращается в кунсткамеру. Это видно на Берлинском фестивале, где параллельно с новыми картинами идут ленты американской и европейской классики. Люди выходят ошарашенные: мощное было кино! Теперь не то...
Гранадо, Гранадо, Гранадо мое...
Сегодня в ходу политические монстры. Пестовать политические мифы, их вскармливать и с ними играть - любимое занятие кинематографистов. Снимается ненормально много фильмов о Гитлере, Геббельсе, Сталине, Ленине, Троцком. Теперь шумит картина о Че Геваре. Этот деятель кубинской революции очень популярен у западных леваков - его портретик на лацкане каждого уважающего себя ниспровергателя буржуазности, глобализма, пушных ферм, электрических зубных щеток, неважно чего. К нему интерес: чем жил, как дышал, о чем думал в свободное от революции время. Нашли и сюжет: в 1952 году будущий кумир кубинской свободы, тогда 23-летний Че, вместе с соратником Альберто Гранадо совершил путешествие на мотоциклах по Южной Америке. Это был подвиг, почти как заплыв Мао через Янцзы. О нем хочется слагать гимны и фильмы. Романтическая картина бразильца Уолтера Сэллеса "Дневники мотоциклиста" была показана на фестивале свободомыслящего кино в Санденсе. В здешнем конкурсе "Мотоциклиста" очень ждали, но картину перехватил более ловкий Канн. Берлину досталась только хроника о съемках этой киноэпопеи про исторический пробег великого Че по южноамериканскому бездорожью и политическому разгильдяйству. Эта хроникальная лента, по словам Гранадо, подкупила его тем, что показывает Че Гевару, вообразите, человеком. Совсем простым, как вы и я. Только мысли больше нашего морщинят лоб.
И все уважительно слушают, ахают, изумляются.
Мой друг наци
Иначе поступает с политическими легендами израильский "Моссад". Он их не пестует, а устраняет физически. Так в картине "Ходить по воде" режиссера Эйтана Фокса. Израилю легче выбирать, с кем вы, мастера культуры: он в состоянии войны и ему не до гуманистических слюней. Терминатора мифов играет секс-символ израильского кино Лиор Ашкенази.
Это одна из немногих удач нынешнего Берлина. И акт определенного мужества с обеих сторон: по сюжету агент "Моссада" охотится за бывшим нацистским преступником, доживающим свои дни где-то в Южной Америке. Чтоб его выследить, он знакомится в Иерусалиме с внуком военного преступника - общительным, открытым, располагающим к себе немецким парнем. Показывает ему страну, мажет лечебными грязями, ведет доверительные беседы у костра. Идет игра в кошки-мышки, то в Израиле, то в Берлине, действие переносится то на Мертвое море, то в гей-бары столиц двух стран - парень не скрывает своей сексуальной ориентации. Он приглашает нового друга познакомиться со своей берлинской семьей, глава которой, судя по всему, занимает высокий пост в современной Германии и как раз празднует юбилей. На торжество, впервые выйдя из подполья, прилетает беспомощный старик - тот самый, которого нужно убрать...
В умело выстроенном сюжете - тугой узел нравственных тупиков, в которые загнал человечество современный мир, полный вражды и старых неоплаченных счетов. Израильтянин помнит о Холокосте, он боец и готов быть беспощадным. Но ему приходится учиться пониманию у своего берлинского друга-гомосексуалиста. В этом сюжетном узле сильны мотивы религиозных предрассудков, гомофобии, неофашизма, новейшего террора и прочих очагов ненависти, разъедающей мир. Фильм привлекает нестандартностью подхода к этим проблемам, у него может быть много противников и в Германии, и в Палестине, и даже в самом Израиле. Но финал картины открыт, он оставляет в глубоком раздумье и героев фильма, и его зрителей.
Война полов
А упорнее всего кино, конечно, ищет монстров внутри нас, цепляясь за расщелины, откуда чудища, как в фильме ужасов, выглядывают из обычных, ничем не примечательных людей. В большой моде "случаи из жизни". Срочно запускается, к примеру, лента о немецком людоеде и тех, кого он съел на основе полюбовного согласия (быть съеденным уговаривают Брэда Питта). На основе реальной сенсации сделана и одна из самых обещающих картин берлинского конкурса - "Монстр". В 1989 году серийная убийца Эйлин Уорнос последовательно уничтожила семерых мужчин; ее поймали, долго доказывали ее вину и в 2002-м казнили. Режиссер фильма дебютантка Патти Дженкинс провела много дней в беседах с приговоренной и сделала типичный феминистский фильм. Он о вредных мужиках, которые не способны разглядеть за неказистым обличьем душевную красоту и оставляют женщину без ласки и внимания, доводя ее до лесбийских суррогатов, а потом и до потребности мстить за унижения. Гадкого утенка, который из-за мужской тупости не стал лебедем, играет Шарлиз Терон, актриса не просто красивая, но и сексуальная. То, что она с собою сотворила в "Монстре", заставляет побледнеть знаменитый оскароносный нос Николь Кидман в "Часах": теперь это мужиковатая, кряжистая, веснушчатая девица с матросской походкой и прилипшей к губе сигаретой. Она беспрерывно матюгается и действительно способна отпугнуть клиентов, хотя и подрабатывает дорожной шлюхой. Оценить ее смогла только застенчивая лесбияночка, которую, на мой вкус, еще более интересно играет милейшая Кристина Риччи. Это пункт, где авторы картины отступили от реальных фактов, ибо на самом деле, как утверждают, подружка монстра была еще страхолюднее. Этот же пункт лишил Риччи шанса взять "Оскара", который наверняка светит, вкупе с "Серебряным медведем", самоотверженной Шарлиз Терон.
Как может заметить внимательный читатель, на Берлинском фестивале уже стало трудно отыскать фильм без однополой любви. В аутсайдерах оказался только друг Че. Могу добавить к коллекции только что прошедший в "Панораме" фильм из Таиланда "Красивый боксер", тоже сделанный но основе реальной биографии. Простой тайский парень с детства понял, что он девочка, но с отдельными архитектурными излишествами. А в юности неожиданно открыл в себе еще и выдающийся талант к кикбоксингу. И так живет в качестве своеобразного единства противоположностей. Картина из края, где транссексуалы - обычное дело, откровенно образовательная, просветительская. Публика сочувственно смотрит, понимающе кивает и склоняется к еще большей терпимости. Что, в общем, неплохо.
Мы монстры, монстры мы, с раскосыми и жадными очами. Надо это признать, успокоиться и посмотреть наконец нормальное хорошее кино.