Теракт никогда не станет привычным
Что происходит с человеком, когда опасность становится фоном обычной жизни? С каким мироощущением и настроением живут обычные граждане в Израиле, где ситуация наиболее тревожна и показательна?
Тамара Бородач в Натании занимается общественным проектами "Мосты в израильское общество". До этого работала учителем, директором школы в Белоруссии.
- Шесть лет я в Израиле, и все годы с ощущением постоянной опасности. В Натании, где я живу, за шесть лет произошло тринадцать террористических актов. Самый близкий - в ста метрах от моего дома. Мы живем прямо на берегу моря, это район гостиниц. Только на моей улице было три теракта.
Есть такой синдром, я бы назвала его "израильским": внешне человек абсолютно спокоен, а внутри постоянное ощущение опасности и готовность к прыжку. В сторону куда-то...
И это не метафора, а реальные ощущения.
У меня две дочки, обе живут в Израиле уже десятый год, окончили здесь школу, служили в армии. Одна улетела в Австралию в гости к друзьям, живет там уже три месяца. Вчера я получила от нее факс и вижу, как она выздоравливает от "израильского синдрома". Пишет: не могу понять, что внутри меня происходит, потихонечку избавляюсь от подозрительности: не думаю по поводу каждой сетки, что она не там стоит и кто ее хозяин. Или почему у того человека так много чемоданов. А у прохожих такие подозрительные глаза. Мы в Израиле это делаем, не осознавая, наблюдаем за чемоданами, сетками, лицами, все время присматриваемся к деталям. А сейчас, пишет она, из меня все это выходит. И еще, мама, у меня здесь началась переоценка ценностей: для наших друзей в Австралии так важно, как застелена кровать, ровно или нет. А у нас израильтян даже есть специальное выражение "абсолютно не важно" - оно относится к тому, как застелена кровать, где стоит кружка, как она вымыта. "Израильский синдром" все это обесценивает.
Что нужно делать человеку, чтобы это его не разрушило? Нужно заставить себя поймать внутри какие-то резервы для того, чтобы перешагнуть и идти вперед. Жить дальше. Человек на самом деле сильный.
Теракты происходят в основном в общественных местах. Но люди не запираются по домам, обычно после теракта наблюдается взрыв человеческой активности, все куда-то идут, едут. На День Победы из Москвы прилетает огромное число артистов с большим концертом, который называется "Из России с любовью". Он проходит в открытом парке в Тель-Авиве, где нет заборов и затруднена проверка. Но там со всей страны собирается до ста тысяч человек, люди преодолевают страх. Особенно сильны коренные израильтяне, поскольку их жизнь здесь била много раз.
В Израиле террор интенсивнее, но и технология борьбы с ним отлаженнее. Мне больно видеть, как из московского метро выносят неподъемные носилки, у нас тут все само собой едет, жизнь научила реагировать намного технологичнее и эффективнее - и полицию, и медицину, и спасателей. Есть целая группа служб, которые работают только на это.
Очень много действует служб социальной и психологической помощи пострадавшим, родственникам, свидетелям. Ни одна семья, которую коснулась беда, не остается без помощи. К родственникам погибших приходят социальные работники даже без их обращения. Кроме того, работает огромное количество волонтеров. Гражданская полиция заранее обходит и проверяет места скопления людей, нет ли чего в мусорных баках. Туристическая полиция следит за безопасностью туристов. Мы называем это все полицией, но это, между прочим, гражданские люди, которые не получают за свою работу деньги.