Российские зрители знают его по экранизациям трилогии Генриха Сенкевича, однако на этот раз он привез ленту о временах совсем уже отдаленных. Это - экранизация повести Юзефа Крашевского, посвященная истории языческой Польши. Перед премьерой с режиссером встретился корреспондент "РГ".
- Ваша картина "Огнем и мечом" по последней части трилогии Генриха Сенкевича тоже посвящена истории Польши. Вас так интересует прошлое?
- Если бы я не стал режиссером, был бы историком. Очень люблю историю, особенно польскую. Хотя у меня есть не только исторические фильмы - я снимал документальное кино и комедию "Гангстеры и филантропы", но всегда с удовольствием возвращался к любимой теме и, возможно, вернусь еще. Я не пытаюсь экранизировать историю, ведь фильм, как и повесть, не учебник. Но есть темы, актуальные всегда, вне зависимости от костюма, пейзажа, архитектуры. Как раз это мне и нравится. Самый красивый сюжет на тему, которая не волнует зрителя, оставит его равнодушным. Но если зритель может представить себя в изображенной на экране ситуации, то фильм его затягивает. А я из тех режиссеров, которые считают, что пустой кинозал - это ужасно. Для меня идеален фильм, который понравится и кухарке, и интеллектуалу.
- В "Древнем предании..." главную роль сыграла российская актриса Марина Александрова, а оператором был наш классик Павел Лебешев. Почему, располагая прекрасной актерской и операторской школой в Польше, вы сделали такой выбор?
- В Польше замечательная операторская школа, наши операторы работают в Голливуде. Но Лебешева я позвал не только по дружбе (хотя и это сыграло роль), а еще и потому, что наш фильм - сказание. Для фильма о языческой Польше нужна была специфическая съемка, особый взгляд камеры. А Лебешев - тот чародей, который мог это сделать. Так получилось, что оба оператора - и Павел Лебешев, и Ежи Гощчик - не дожили до премьеры фильма. Что касается Марины, мне нужна была очень талантливая и красивая юная девушка с хорошим опытом съемок в кино. Когда снимается большой художественный фильм, у режиссера нет времени на многочасовую работу с одним актером. Ждут сотни статистов, и каждая секунда - это безжалостно утекающие деньги. Актер должен с полуслова понимать режиссера и быть в состоянии передать именно то, что тот хочет. Марина была тогда как раз той совсем юной красавицей, которая мне была нужна. Мое внимание на нее обратил Лебешев, который работал с ней в предыдущем фильме.
- Во многих ваших фильмах, в том числе и в "Древнем предании...", и в "Огнем и мечом" играет Даниэль Ольбрыхский. Как вам с ним работается?
- Я постоянно возвращаюсь к одним и тем же актерам. Они понимают, чего я от них хочу, а я знаю, на что они способны, а на что - нет. Это не только Ольбрыхский, это и Анна Дымна, и многие другие. Даниэль - это отдельная история. Еще студентом первого курса он играл в фильме "Раненый в лесу". Постановщиком был мой близкий друг. Он заскучал на съемках и попросил нас с женой Валентиной приехать и развеселить его. Мы поехали, и там Валентина обратила внимание на талантливого студента. А спустя полгода к нам пришел Анджей Вайда и говорит: "У меня проблема. Я не могу найти молодого актера на роль в "Пепле". Мы рассказали ему про Ольбрыхского, и Даниэль сыграл у Вайды. А потом и у меня в "Пане Володыевском". Я снимал трилогию Сенкевича от конца к началу, и в фильме "Огнем и мечом" Ольбрыхский сыграл отца героя, которого он играл в "Пане Володыевском".
- А как это получилось, что вы снимали "с конца"?
- Судьба! В 1940 году мы были высланы в Сибирь, и туда отец прислал мне с войны книги Сенкевича. И тоже в обратном порядке - сначала "Пана Володыевского", потом "Потоп", а "Огнем и мечом" тогда не пропустила цензура, и я достал ее уже по возвращении в Польшу. Я столько раз читал эти книги, что выучил их наизусть. Теперь уже не смогу точно сказать, что в сюжете из книги, а что - из фильма, а тогда всю трилогию знал чуть ли не дословно. К тому же то, что я прочитал в Сибири, наложилось в моем сознании на великолепные пейзажи тайги. Это были потрясающие картины, их надо было снимать. О том, чтобы снять первую часть - "Огнем и мечом", нельзя было и мечтать: не пропустила бы цензура. Вторую часть - "Потоп" собирался ставить режиссер Александер Форт. Он тогда был человеком, который вершил судьбы польского кино. Мне осталась третья часть - "Пан Володыевский". Потом Форт уехал из Польши, и я взялся за "Потоп". А вот за то, чтобы снять "Огнем и мечом", пришлось бороться много лет. Когда, наконец, мы приступили к съемкам, мне и моему сопродюсеру Ежи Михалику, который всегда со мной работает, пришлось заложить все, что имели, и взять кредит в банке. С "Преданием", кстати, было то же самое. Но если при создании "Огнем и мечом" нам помогало польское телевидение, то "Предание" снимали на кредит. И только на прошлой неделе мы окончательно расплатились с банком.
- Если бы вы начинали свой творческий путь сегодня, вам было бы проще или сложнее?
- Трудный вопрос. Раньше была цензура, но зато главным спонсором было государство. И если сценарий прошел цензуру, деньги на фильм находились всегда. Сегодня нет цензуры, но есть огромные проблемы с деньгами. Цензуру можно было как-то обойти, поэтому как раз тогда появились самые лучшие фильмы Анджея Вайды, Анджея Монка. И тогда же мы с Ежи Скужевским начали то, что потом критики называли "Черной серией" польского документального кино. В те времена были обострения, были и послабления. Когда после ВГИКа мы вернулись в Польшу, в польском кино как раз началось движение. Поэтому мы и начали серию критичного документального кино. Так что, наверное, тогда было проще. Хотя, для того чтобы снимать художественные фильмы, нужно было либо много лет проработать ассистентом режиссера, либо начинать с документального кино. Многие прошли через это, в том числе, по-моему, и Вайда. Сейчас в Польше много хороших режиссеров, но они не так молоды. Нам с Ежи Скужевским было по 23 года, когда мы сняли свой первый документальный фильм. Нынешние дебютанты гораздо старше.
- Анджей Вайда только что выпустил театральную премьеру в нашем "Современнике" - у вас нет таких планов?
- Меня интересует только кино. Не исключено, что в ближайшем будущем я сниму свою "Сибириаду". Я мечтаю об этом. Но это очень дорогостоящий проект, который займет много времени: снимать придется где-то на Урале, и не один месяц. Чтобы показать, как идет время, нужно будет запечатлеть смену времен года. Сегодня это трудно организовать. У меня вообще много планов. Я знаю, что надо уметь вовремя уходить, но чувствую, что еще несколько лет могу с этим подождать.