Одиссея лейтенанта Неробы
Дело было в 1977 году. Всего три года, как они с Наташей сыграли в Житомире свадьбу. Статная черноокая дивчина, соседка по дому, расцвела в один год - в тот самый, когда курсант Высшего военно-морского училища радиоэлектроники прибыл на каникулы в родной Житомир.
Что с ней случилось? Жива ли? Выживет ли? И не перезвонить, и не уточнить, хотя под его, Геннадия Неробы, началом находилась самая мощная и современная аппаратура связи, включая ретрансляторы министра обороны. Но сапожник всегда без сапог, как связист - без личной связи. Нечего было и думать об уточнении ситуации по радио. Шла "холодная война", и на борт корабля управления "Даурия", на котором боевую часть связи (БЧ-4) возглавлял старший лейтенант Нероба, только что перебрался походный штаб 8-й оперативной эскадры Индийского океана во главе с адмиралом Ясаковым.
Вернуть нельзя оставить
Содержание шифровки, пришедшей из Москвы от оперативного дежурного ВМФ СССР насчет жены Неробы, командиру эскадры доложили, разумеется, самому первому, и теперь адмирал ломал голову, как поступить. Обычно извещения о болезни и смерти близких родственников морякам на боевую службу не высылают. С войны даже, если она и "холодная", отпусков по семейным обстоятельствам не бывает. Ну как ты выберешься с Индийского океана в Житомир, если срок боевой службы определен на восемь месяцев? Два уже прошло, через полгода все узнаешь и бросишь сам себе с горьким упреком: "Эх, моряк, ты слишком долго плавал..."
Командир 8-й эскадры адмирал Ясаков, человек отнюдь не склонный к сентенциям подобного рода, здраво рассудил: от убитого горем офицера, у которого умирает жена, толку будет мало и запросил Москву, может ли он отпустить старшего лейтенанта Неробу домой. Москва в лице ОД ВМФ (оперативного дежурного) ответила, что этот вопрос может решить только главнокомандующий ВМФ или его первый заместитель. Ясаков попросил доложить кому-нибудь из них о ситуации с Неробой. В подтексте шифровки это звучало примерно так: "Вы зачем-то передали нам информацию о тяжелом состоянии гражданки Неробы, вот вы и решайте проблему в Москве". Оперативный дежурный весьма оперативно вышел на первого заместителя Главнокомандующего адмирала флота Николая Ивановича Смирнова, и тот дал "добро" на возвращение Неробы с боевой службы. Но как это осуществить, никто не знал. Прецедентов не было. Да и "Даурия", находившаяся в северной части Индийского океана, ни в какие иностранные порты заходить не собиралась.
По великому счастью, к ее борту подошел сторожевик, который отправлялся в Персидский залив для пополнения запасов пресной воды в иракском порту Умм-Каср. На сдачу дел и сборы Неробе отпустили не больше часа. Главное, что он успел сделать, это сфотографироваться на фоне простыни в гражданской одежде. Корабельный особист (офицер КГБ) посоветовал переодеться в гражданское платье, а удостоверение личности офицера держать подальше от чужих глаз и предъявлять его в крайних случаях. На сем туманный инструктаж был закончен, и Нероба, побросав в чемодан белую и черную тужурки, фуражку и кортик, наскоро попрощавшись с друзьями, перепрыгнул на борт сторожевика.
Без паспорта
Через сутки сторожевик ошвартовался в Умм-Касре, где Геннадия встречал помощник военного атташе - капитан 3-го ранга, назвавшийся Альбертом. На своем служебном "Фиате", он отвез Неробу в Басру, ломая по пути голову над проблемой, как оформить иракскую визу иностранному, то бишь советскому гражданину, не имеющему не только заграничного, но и даже внутреннего паспорта.
Первым делом Альберт наведался к начальнику полиции города Басра. Их встретили с восточным радушием и даже подали ледяную кока-колу, о которой Нероба только слышал, но никогда не пробовал.
Начальник полиции, сидевший под большим портретом Саддама Хусейна, перешел наконец к делу. Он долго листал удостоверение личности офицера, протянутое ему Неробой, потом удивленно воскликнул:
-Но ведь это же не паспорт!
-Не паспорт, - кротко согласился помощник военного атташе.
-О, если бы вы были гражданином Катара или Саудовской Аравии, - сокрушенно воскликнул начальник полиции, - не было бы никаких проблем! Но Советский Союз - это очень не просто... Увы, выдать вам визу не в моих силах.
С тем и вышли они под палящее аравийское солнце.
- Ничего, поедем в штаб иракских ВМС, - обнадежил его Альберт, - и там возьмем разрешение на въезд в Ирак.
Он подрулил к красивому белому зданию, оставив машину, а в ней Неробу, перед шлагбаумом под сенью пальм.
Ждать пришлось очень долго. Наконец Альберт вернулся. По хмурому лицу легко можно было догадаться об исходе его переговоров с начальником штаба иракских ВМС.
- Он поставил совершенно неприемлемые условия, - сетовал помощник военного атташе, давя на газ, - просил, чтобы ему гарантировали трехлетнее обучение в Ленинградской военно-морской академии и защиту кандидатской диссертации... Поедем в наше консульство.
Допуск секретности
Советский генеральный консул в Басре был немало озадачен возникшей проблемой. Визу старшему лейтенанту Неробе могли оформить только в Багдаде. Но до Багдада - шестьсот километров. Преодолеть их без документов даже на машине с дипломатическим номером было весьма не просто. Особенно после того как Неробу "засветили" в полиции и штабе ВМС. Местная контрразведка уже насторожила уши. Поразмыслив, генеральный консул снабдил моряка диковинным документом, изготовленным на бланке советского консульства. Арабская вязь извещала, что предъявитель сей бумаги, гражданин СССР Геннадий Степанович Нероба, следует в Багдад для оформления визы и покупки авиабилета для возвращения на Родину. Для пущей убедительности на бумажку была наклеена фотокарточка с унылой физиономией, снятой на фоне корабельной простыни.
Зеленый "Фиат" Альберта с одиноким и очень грустным пассажиром рванул из Басры на север. На мосту через Евфрат их машину задержал первый контрольный пост. Рослый офицер, явно из "шестерки" - Шестого управления иракской охранки, - даже не взглянув на диппаспорт Альберта, унес в будку "аусвайс" Неробы, куда-то звонил и после согласования с начальством в Басре дал разрешение следовать дальше. Но через сто километров дорогу снова перекрыл шлагбаум, и вся процедура с проверкой странного пассажира повторилась заново.
- Какой у тебя допуск секретности? - спросил Альберт.
-Первый, - мрачно ответил Геннадий.
-Ни фига себе! - присвистнул помощник военного атташе. Ему стало не по себе при мысли, что его подопечного, имеющего доступ к высшим секретам Военно-Морского флота СССР (по системам связи), могут высадить из машины и увезти в неизвестном направлении. Альберт очень остро ощутил, как близка к закату его звезда военного дипломата.
- А ведь они наверняка считают, что я вывожу разведчика-нелегала... - рассуждал он вслух. - И задержат тебя скорее всего перед самым въездом в Багдад...
От такой перспективы у Неробы, у которого и так кошки на душе скребли, и вовсе белое солнце пустыни в глазах потемнело. Там Наташа умирает, а ему в иракской тюрьме коптиться. Хорошо было красноармейцу Сухову с чужими женами по пустыням скитаться. У него хоть пулемет был.
В иракской контрразведке
Перед въездом в Багдад дежурный у шлагбаума сделал знак зеленому "Фиату" остановиться. Но водитель шедшего впереди автофургона, разукрашенного балдахинными кистями и золочеными змеями, решил, что полицейский останавливает именно его и затормозил, на время закрыв "Фиат" от бдительного стража. Альберт мастерски объехал фуру справа и проскочил под неопущенный шлагбаум. Охранник отчаянно махал им вслед, но юркий "Фиат" мгновенно затерялся в потоке разношерстных машин. Альберт весело подмигнул своему пассажиру:
-Не грусти, старлей, проскочили!
Он привез его в жилой квартал советского посольства и разместил у себя дома. А вечером сотрудники посольства устроили товарищеский ужин в честь бедового моряка. Дипломаты были рады свежему человеку в их тесном мирке и с удовольствием слушали рассказы о морях и океанах, о кораблях и капитанах... Единственное, что омрачало роскошь человеческого общения, это расписание "Аэрофлота". Ближайший самолет в Москву улетал лишь через три дня - в субботу. Эти три дня в Багдаде показались Неробе горше трех месяцев самой изнурительной "автономки". Правда, в посольстве ему обменяли его "деревянные рубли" на иракские динары, и он смог купить подарки для Наташи - верил, что застанет ее живой! - и игрушки для сынишки. Дозвониться из Багдада в Житомир не удалось...
Утром отлетного дня Альберт отвез его в аэропорт. Таможенник с удивлением копался в его чемодане, разглядывая флотские тужурки с незнакомыми погонами и морской кортик. Однако разрешили провезти холодное оружие в багаже. Заминка вышла позже, когда у стойки регистрации к Неробе подошел араб "в штатском" и пригласил его в кабинет представителя контрразведки. Вместе с ними прошел и Альберт. Геннадий долго и безучастно прислушивался к весьма эмоциональному диалогу сотрудника "шестерки" и помощника военного атташе. Он мог лишь догадываться, что в вину им обоим ставилось бегство из-под последнего шлагбаума перед Багдадом и что иракская "охранка" по-прежнему уверена, что у нее из-под носа вывозят агента-нелегала. А "нелегал" с тоской смотрел, как последний пассажир входил в аэродромный автобус. Регистрация уже давно закончилась...
- Без тебя не улетят! - обнадежил его Альберт и продолжил свою отчаянную пикировку со сверхбдительным стражем госбезопасности. Он звонил в посольство, из посольства звонили в МИД... После долгих согласований Неробе разрешили вылет в Москву. Но и на финише его трансаравийского броска тернии не кончались. Самолет должен был совершить посадку в Тегеране.
- Если к тебе подойдут тамошние гэбисты, требуй сотрудника из посольства! - наставлял его Альберт, ставший за эти тревожные дни настоящим другом. - В самолете летит команда боксеров ЦСКА. Я предупредил тренера: ты - боксер. Боксом занимался? Перчатки хоть раз надевал?
-Нет, - честно признался Геннадий.
-Ну, не бери в голову! Все будет хорошо. Прикроем.
Жена спасена!
Поздним вечером крылатый лайнер приземлился в Москве. В Шереметьево радиоголос предложил "гражданину Неробе" подойти к окошку справочного бюро, где его поджидал капитан-лейтенант из Главного штаба ВМФ, который отвез его на служебном "уазике" к вратам Киевского вокзала. Поезд на Житомир уходил через час...
... Дома Геннадий узнал, что Наташе сделали тяжелую операцию по удалению селезенки. Но главное - жива! Утром он бросился к ней в больницу. Она не поверила, когда увидела его, а когда поверила, то прибыли угасающие силы, и дела ее быстро пошли на поправку. Наташа рассказывала, что для переливания ей нужна была кровь довольно редкой специфичности. Она оказалась только у одного донора. У него взяли пятьсот "кубиков", а нужен был литр. По всем медицинским канонам у одного и того же донора нельзя было брать столько крови. Повторная дача возможна только через месяц. Но столько времени у врачей не было. Тогда бывшие Наташины одноклассники пошли к обладателю уникальной крови и упросили его спасти молодую женщину. Донор согласился еще раз лечь под иглу...
Нероба разыскал этого человека и пришел к нему с бутылкой коньяка. Выпили за все - за спасение Наташи, за немыслимую одиссею по маршруту "Даурия"-Багдад-Житомир, за всех, кто помогал старшему лейтенанту на этом пути. За тех, кто остался в море нести свою долгую-долгую вахту...
А Наташа поправилась, насколько позволяла ей перенесенная операция, и даже родила еще одного сына, которого принес вовсе не аист, прилетевший на крыльях любви из Индийского океана...
Фото из семейного архива Г. Неробы