Киотский протокол был подписан в 1997 году 84 государствами-участниками Рамочной конвенции ООН об изменении климата. Его содержание направлено против глобального потепления в результате выбросов в атмосферу промышленных газов, прежде всего двуокиси углерода, которые, накапливаясь в верхних слоях атмосферы, создают парниковый эффект, приводящий к повышению температуры у поверхности Земли. Короче говоря, было предусмотрено, что страны должны заботиться и о состоянии собственного воздуха, и не загрязнять всю земную атмосферу. Цель благая, а потому документ подписали все государства, включая и Россию.
Но вот с ратификацией протокола начались заминки. Дело в том, что протокол должен быть ратифицирован промышленно развитыми странами мира и странами с переходной экономикой, суммарный вклад которых в общемировой объем выбросов превышает 55 процентов. Но ни Россия, на долю которой приходится 17 процентов всех выбросов, ни США (35 процентов) не ратифицировали его, и документ до сих пор не может вступить в силу. Но теперь, если Россия ратифицирует его, он вступит в силу и без участия Соединенных Штатов.
Что побудило нашу страну принять такое нелегкое решение? Некоторые наблюдатели еще раньше утверждали, что "киотский фактор" мог стать ценой свободного товарного доступа России в Объединенную Европу и - при ее активном содействии - присоединения к Всемирной торговой организации.
Связку Россия-ЕС-ВТО подтвердил и президент Владимир Путин еще по окончании майского (2004 г.) саммита РФ-Евросоюз в Москве: "Тот факт, что ЕС пошел нам навстречу на переговорах по ВТО, не может не сказаться на позитивном отношении России к вопросу о ратификации Киотского протокола. Мы будем ускоренно двигаться к ратификации этого документа". Отметим и то, что в ряде документов ВТО и Евросоюза говорится (хотя и без конкретных нормативов) о необходимости соблюдения всеми странами-членами и кандидатами на вступление в ВТО национальных и международных экологических стандартов.
Между тем не секрет, что такое присоединение обходится промышленно развитым государствам достаточно дорого. У самых рьяных сторонников его, членов Евросоюза, которые все до одного ратифицировали протокол, это привело, по оценкам Еврокомиссии, к 10-12-процентному удорожанию внутренней и экспортной продукции из-за новых, весьма жестких экологических стандартов и, соответственно, росту себестоимости товаров. Начинают поговаривать, что европродукция рискует оказаться неконкурентоспособной на многих рынках, в том числе на европейском.
Ссылаясь на это, советник президента по экономике Андрей Илларионов заявил, что присоединение России к Киотскому протоколу наносит ущерб национальным интересам России и "неправильно питать иллюзии о позитивных либо нейтральных последствиях". Советник президента также призвал продумать дальнейшую политику по минимизации последствий для России от этого решения. В принципе, его тревоги понятны - удвоение ВВП потребует развития производственных мощностей, вызовет нагрузку на экологию, а если оглядываться на жесткие квоты, вводить строгие экологические стандарты, то вряд ли предприятия смогут работать рентабельно, а наша продукция не сможет стать конкурентоспособной.
Если говорить об экономических последствиях присоединения России к Киотскому протоколу, то у его сторонников был встречный аргумент - по правилам Киото за каждой из стран закрепляется предел выбросов, за точку отсчета для России был взят уровень 1990 года. Коль скоро мы не настолько засоряем свою атмосферу сейчас, то можем продавать часть своих квот европейцам или японцам или другим суперзагрязнителям планеты. Правда, вчера ряд ученых заявил, что хотя серьезных торговцев квотами всего двое - мы и Украина, особенно заработать нам не удастся - уже сейчас мы выбираем квоты на 70 процентов, а дальнейший рост непременно приведет в увеличению выбросов в атмосферу. К тому же и цена невелика: дают всего 5 долларов за 1 тонну углекислого газа. Если Россия будет продавать квоты, то сможет получить от 200 до 400 миллионов евро. При таком повороте дела глава Федеральной службы по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Росгидромет) Александр Бедрицкий рекомендовал не торговать квотами, а подумать о своей атмосфере. А вот наши защитники природы потребовали внести изменения в условия присоединения. По их мнению, российские леса на огромных площадях поглощают углекислый газ, и за это нам полагаются компенсационные выплаты. Впрочем, эти чисто умозрительные денежные выкладки вряд ли оказали влияние на принятие решения. Пусть даже, как отметил вчера министр промышленности и энергетики Виктор Христенко, с присоединением к Киотскому протоколу промышленность России вынуждена будет переходить на качественно новый уровень, более экологичный, менее энергоемкий, в общем, более современный и высокотехнологичный. Да и министр экономического развития и торговли Герман Греф считает, что ратификация Киотского протокола существенно не повлияет на темпы экономического роста, но будет стимулировать создание в России энергоэффективных производств.
И все-таки в основе такого решения лежат политические причины. И это более чем ясно подтвердил вчера глава российского правительства, находящийся, кстати сказать, в Нидерландах. Он ясно обозначил, что наше сотрудничество с Европой отнюдь не ограничивается ее содействием нашему вступлению в ВТО, что есть еще много спорных и бесспорных проблем, которые нам предстоит решать вместе. А потому для России в настоящее время выгодно пойти навстречу евросоюзническим пожеланиям по Киото.