- Обычно у писателей много претензий к издателям. Как обстоят ваши издательские дела?
- Недавно вышел мой пятитомник. До этого выходил четырехтомник, и увеличение количества томов, не знаю как читателя, а меня, писателя, радует. К моему юбилею было много переизданий - вышло около 8-9 книг. Среди них есть книги и необычные: например, в одну книжку, "100 дней до приказа" - я собрал все, что написано мною об армии - и одноименную повесть, нашумевшую в свое время, и свои стихи об армии, и "армейскую" публицистику, и исследование о поэте Георгии Суворове, и даже так и не поставленную после нескольких попыток киноповесть "Мама в строю". Вышла книга моей публицистики "Порнократия", туда вошли мои статьи, написанные почти за 20 лет. В них, с одной стороны, видна эволюция автора, с другой - верность основным принципам. Еще одна любопытная книжка появилась совершенно случайно: я разбирал свой архив и обнаружил, что эти 20 лет активной литературной жизни дал и много интервью. Так сложился сборник, начиная с первых интервью, связанных с выходом повести "ЧП районного масштаба", и заканчивая последними. Когда я его составлял и перечитывал, понял: если говоришь в интервью то, что думаешь (а я так и делал), то получается интересная картина духовных исканий современника. Даже отвлекаясь от индивидуальных взглядов, налицо отражение духовно-нравственного пути всего нашего общества.
- Вас связывают тесные отношения с Беларусью...
- Я часто бывал в Беларуси. В советские времена в республике в ТЮЗе шел спектакль по моей повести "Работа над ошибками". Сегодня "Литературная газета" выпускает приложение "Лад", посвященное российско-белорусским отношениям. Я думаю, белорусам в последние годы удалось избежать многого того отрицательного, что не избежали мы в России.
- С кем-то из белорусских писателей продолжаете дружить?
- В свое время, когда мы начинали работу в литературе, у меня сложились творческие и дружеские отношения с белорусскими молодыми писателями. Сейчас жизнь развела. Если и дружу, то с белорусами, которые живут в России.
- Испокон русская литература искала положительного героя. Нужны ли сейчас такие поиски?
- Писатель должен решать этот, один из "проклятых" вопросов литературоведения. Положительный герой - примета романтического искусства. В чистом виде такое невозможно. Функцию положительного идеала в реалистической литературе в основном выполняет точка зрения автора. За всей совокупностью литературной полифонии стоит авторская позиция. Голод по положительному герою чувствуется (и это особенно важно для молодежной литературы) и часто восполняется. С этим связан как раз феномен успеха фильмов про "Брата", где была предпринята попытка - удачная, неудачная - сформулировать положительного героя. Да, он получился таким, но его волнует вопрос: что важнее - сила или правда? Это уже признак того, что герой - на положительном пути. Сегодня герой нашего времени уже нащупывается, кое у кого он начал даже проявляться. Если брать его социальную функцию (положительный герой тоже рассматривается на разных уровнях), то это человек, пытающийся сопротивляться общественной деструкции. Время героя, имеющего силы на строительство нового, еще не пришло. Я попытался найти такого героя в повести "Небо падших" - это новый русский, который удачно созидает свою судьбу. Он богат, сумел составить миллионное состояние за несколько лет, молод, энергичен, у него полно всего. Но когда начинаешь художественно препарировать этого человека и выстраивать его мир, то выясняется, что все, чего он добился в жизни положительного для себя, стало несчастьем, горем для других и для страны.
- Так кого мы можем сегодня назвать положительным героем нашей жизни?
- Для меня это человек, который, во-первых, верен своим принципам и не меняет их в зависимости от сиюминутной конъюнктуры. И это, безусловно, человек, патриотически настроенный. В мире все относительно, и таких ценностей, которым можно посвятить свою жизнь, не так много - семья, Отечество и религия (если человек не атеист), - вот, пожалуй, три непреходящие ценности.
- Когда-то писателя называли "невольник эпохи", "вечности заложник у Времени в плену". Кто он сейчас?
- В качестве ответа приведу пример из своего опыта: в начале восьмидесятых меня сильно беспокоила проблема номенклатуры - комсомольской, партийной и так далее. Об этом моя повесть "ЧП районного масштаба", потом я написал повесть "Апофегей". А позже, когда в 1991 году случился крах, я понял: сдали-то страну именно те ребята, о которых я писал. Это - к вопросу о прогностических функциях литературы. Но у литературы есть и другие функции, в том числе и политическая, над которой наши отечественные эстеты подсмеиваются. Но политическую функцию литературы никто не отменял. Например, в 1993 году я выпустил повесть "Демгородок" - антиутопию, где по сюжету к власти приходит адмирал (заметьте, я ошибся на немного в воинском звании), он начинает борьбу с олигархами - отбирает у них то, что они отобрали в свое время у государства. Там есть столько совпадений с сегодняшним днем... Так что писатель может невольно спрогнозировать, предчувствовать то, что никакому политологу в голову не придет!
- Иногда о вас можно услышать - "беллетрист". Как вы относитесь к такой оценке своего творчества?
- Ничего плохого в этом не вижу. Человек, который пишет прозу, он обязан быть беллетристом. Разве плохо - писать такие тексты, которые читаются с интересом, увлекают читателя? Я считаю, что занимательность - это вежливость писателя. Писатель обязан быть занимательным. Не умеешь написать роман или повесть так, чтобы читатель был заинтересован до конца, а потом захотел перечитать, - значит тебе лучше заниматься другими вещами. Писать философские трактаты, литературоведческие труды. У нас сейчас вообще проблема в том, что в литературу двинули филологи и литературоведы, которые хорошо знают, как надо писать, но сами не умеют. Именно эти люди, которые не могут заинтересовать своими книгами читателя (поэтому эти книги и выходят мизерными тиражами и никому не нужны) и начинают говорить о писателях, которые умеют писать, что те - "беллетристы". На самом деле, с этой точки зрения беллетристами были и Тургенев, и Толстой, и Булгаков... Это как раз косвенное признание того, что моя литература интересна читателю.
- Не обидно, что вас не выдвигают на престижные литературные премии?
- Эти премии - своего рода кубки школьной спартакиады. Школьные спортсмены бегают по школьному двору, а потом вручают друг другу пластмассовые кубки. А я занимаюсь давно литературными олимпийскими играми, так что мне это не интересно.
- Нередко пластмасса кубков имеет приятный для уха и кармана "зеленый" хруст...
- Бывают школы, где эти кубки сделаны из благородных металлов, но от этого они не перестают быть школьными.
- С недавнего времени вы являетесь членом Совета по культуре при президенте РФ. О чем вы хотели бы поставить вопрос на заседании Совета?
- К сожалению, в связи с трагическими событиями в стране, в частности в Беслане, первое заседание Совета было отложено. Жду заседания с нетерпением, потому что хочу обратить внимание власти на необходимость равных стартовых возможностей у деятелей культуры разных направлений. К сожалению, в последние 15 лет предпочтение в виде грантов, премий, финансовой поддержки государства отдавалось исключительно писателям экспериментально-либерального направления. Это не значит, что их нужно лишать этой поддержки, но следует в равной степени поддерживать и другие направления. Тогда у нас будет неперекошенное, а разумное развитие литературы как части отечественной культуры.
- Что сейчас у вас в чернильнице?
- Заканчиваю роман "Грибной царь". Большой роман получился - больше чем "Козленок в молоке", но меньше чем "Замыслил я побег". Он выйдет на будущий год. Сейчас Театр сатиры репетирует мою пьесу "Хомо эректус". Часто говорят, что я произвожу впечатление человека удачливого, но у меня с первого раза никогда ничего не получалось. И с этой пьесой - все та же история: написал ее по заказу Театра сатиры два года назад, и театр ее никак не мог поставить по причинам весьма непривычным для нашего времени. Первый состав актеров разругался между собой из-за идейных особенностей пьесы. Да еще и посорились с режиссером. Все были крайне удивлены, ведь актеры обычно не выбирают, что играть, и играют что угодно - здесь одни из них активно стали на мою сторону, а другие считают, что это клевета на современную действительность. Один актер мне объяснил: "В постмодернистских пьесах вроде все понарошку, а у вас - все по-настоящему". Вот вам и отличие пьесы, написанной в реалистическом ключе, от постмодернистских поделок и экспериментов, которые зрителям, по-моему, осточертели. Надеюсь, в ближайшее время будет премьера.