4 ноября может стать, по предложению Госдумы, новым официальным праздником России - Днем национального единства, в память освобождения России от польских захватчиков и преодоления смуты. Сейчас у нас есть возможность взвесить новоиспеченный праздник на весах народной любви, приятия и здравого смысла.4 ноября может стать, по предложению Госдумы, новым официальным праздником России - Днем национального единства, в память освобождения России от польских захватчиков и преодоления смуты. Сейчас у нас есть возможность взвесить новоиспеченный праздник на весах народной любви, приятия и здравого смысла.
Праздники - маяки, которые трудно не заметить, подчеркивает известный экономист Виталий Найшуль, комментируя для "РГ" эту тему.
В последнее десятилетие праздники менялись, и не раз. Мы пытались подчеркнуть, что мы живем в другой, новой стране, вводя День независимости и День Конституции, оглядываясь при этом на систему праздников цивилизованных стран.
Мы пытались бережно обойтись со старшими поколениями, переименовывая идеологически спорный и раздражающий в новое время День Великой Октябрьской революции в День примирения и согласия, день окончания гражданской войны.
Сейчас мы получаем идею нового праздника, не до конца понимая все подоплеки перемены календаря. Разве чувства старшего поколения не требуют уже такого уважения? Или все дело в том, что его электоральный ресурс ослаб? Или за решением стоят вовсе не циничные расчеты, а еще более радикальный идеологический поворот, необходимый стране для того, чтобы самоопределиться как новой и конкурентоспособной капиталистической державе? Но обо всем этом стоило бы сказать, а не заставлять народ догадываться.
Введение новых праздников требует не только соблюдения процедур, но и объяснения с народом. Это разговор на тему, есть ли между нами всеми что-то гораздо более общее, чем революция и гражданский мир. Преодоление смуты - конечно, символ, но давайте разбираться в символах. Какую смуту мы преодолеваем, преодолели или хотим преодолеть на этот раз? Смуту реформ? Или смуту советского времени?
А день изгнания поляков, помимо того, что он наверняка напряжет символическую составляющую в отношениях с современной Польшей, тоже может ощущаться как плохая футбольная победа, все зависит от того, что отзывается у людей в душе.
| как это было |
Людмила Пихоя:
- В начале 90-х всех, как и сейчас очень беспокоило, что общество было разделено на коммунистов и демократов. Эта разделенность общества не утихала со временем и принимала такие ожесточенные формы, что вызывала огромное беспокойство. И вот однажды, в 1996 году, примерно в октябре, за месяц до празднования, на одном из совещаний по празднованию 7 ноября у руководителя администрации президента (тогда им был Чубайс), кто-то предложил изменить ситуацию. К сожалению, сейчас я не помню, кто был автором этой идеи.
Сама идея заключалась в следующем: в конце концов, после Великой Октябрьской революции прошло более 70 лет, и можно изменить символику.
Почему бы не переименовать праздник Великой Октябрьской революции в праздник, объединяющий всех, в День согласия и примирения? То есть Октябрьская революция всех разделила, но мы не отменяем этот праздник, а переименовываем. Тогда была надежда, что это название приживется и праздник будет воспринят как символ, как День согласия и примирения. И в том же 96-м году день 7 ноября прошел под новым названием.
- Какую реакцию это вызвало в обществе?
- Общество действительно было разделено, и реакция была такой же. Одни восприняли новый праздник нейтрально, другие - с очевидным сомнением. Ну и, разумеется, коммунисты восприняли новое название плохо, и все равно в этот день состоялась их традиционная демонстрация. Как показало время, постепенно День согласия и примирения прижился, но не как символ, а как просто праздничный день.
- Вы слышали, что, возможно, в следующем году праздник будет "перенесен" на 4 ноября и снова переименован? Как вам кажется, приживется ли новый праздник?
- Ну, насколько я знаю, эти планы еще не окончательные. У меня есть серьезные сомнения в этом, если честно. Если в 1996 году народ не удалось примирить спустя десятилетия, то события 1612 года вряд ли станут объединяющим символом: людям еще нужно объяснять, что это были за события. Потому что за годы советской власти народу очень хорошо объяснили, что такое Великая Октябрьская революция, и к 7 ноября об этом вспоминал каждый. А сейчас это просто историческое событие прошлого века... Тогда, в 1996-м, у меня тоже не было особой надежды на то, что все воспримут новый символ: я прекрасно понимала, что на основе бывшего революционного праздника, который разделил всю страну по идеологическому принципу, достичь через короткий срок понимания, что обществу необходимо быть консолидированным, объединенным, очень трудно. Никаких иллюзий у меня не было...