Человек, спящий на нижней плацкарте, просыпается от мощного удара плюшевым лосем в стекло вагона. Приподнявшись, он видит, что в окне вместо людей лишь исполинские мягкие игрушки. Первые секунды после пробуждения у него уходят на борьбу с паническим приступом. Через минуту в его купе зайдет ангельского вида ребенок (Надя Каменькович) и напористо предложит купить плюшевого слона. Выйдя на перрон единственного вокзала с щербатой на одну букву вывеской с названием города, он решит отстать от поезда, чтобы тот увез прочь его обрыдлое настоящее, в котором ему, столичному боксеру, делают из головы отбивную. Обитатели этого места, наоборот - с тоской смотрят в сторону Москвы, поголовно мечтая уехать прочь из красивого приморского города, где единственное работающее предприятие в городе - фабрика игрушек, и зарплату выплачивают натуральным товаром. Точкой встречи этих жизненных векторов станут самые необычные сутки в жизни героя Куценко, который одним своим появлением навсегда изменит жизнь его обитателей: прекрасной библиотекарши Греты (Нана Кикнадзе), влюбленного в нее шалопая Гриши (Артур Смольянинов) и других персонажей, которых исполняют Татьяна Самойлова, Елена Морозова, Евгения Добровольская и др.
Эта картина обладает всеми признаками хорошего дебюта, которому к лицу даже недостатки в разработке сюжета: не будь их, визионерская красота этой картины была бы слишком уж дистиллированной и заслонила бы собой не менее важное и искреннее авторское послание: люди не ценят той красоты, в которой они живут. Эта формула во многом предопределила отказ от неожиданных повествовательных поворотов во имя того, чтобы тонко прорисовать каждый кадр и снять каждую сцену с какого-нибудь нового ракурса; Бог здесь - в деталях и частностях. Вся съемочная группа фильма работает с проступающей сквозь ткань картины истовой, почти сектантской влюбленностью в идею режиссера. Очаровательно манерная актриса-непрофи Нана Кикнадзе, мальчишески-разбитной Смольянинов, недоуменный Куценко, точно угаданные типажи Добровольской и Морозовой, вечно ухмыляющиеся и гримасничающие в углу кадра плющевые звери - в какой-то момент Меликян удается "столкнуть" их друг с другом и достичь химической реакции между ними, и удержание в кадре этой шаровой молнии человеческих чувств для нее куда важнее, чем прочных мостов между причинами и следствиями.
Меликян имеет все шансы пополнить когорту молодых режиссеров, смело берущихся за те темы, которые раньше гарантировали зрителю лишь полтора-два часа беспросветной чернухи - война, молодежь, жизнь и ожидания от нее в провинции и столице - и за счет динамичного монтажа, выписанных диалогов, работы художника и других забытых, но не отмененных кинематографических достоинств, смешивающих в равных долях зрелищность и непретенциозную авторскую позицию.