Главный творческий вклад в постановку внес московский театр "Геликон-опера": "Набукко" в режиссуре его художественного руководителя Дмитрия Бертмана исполняли его солисты, хор и миманс, а полное драматизма и символики оформление создали его художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева. Кроме полуторатысячного зала на юге Парижа, серия спектаклей прошла на одной из крупнейших театральных площадок Европы - в оперном театре Дижона, вмещающем три с половиной тысячи зрителей. По условиям сотрудничества дижонские спектакли сопровождал французский оркестр под управлением приглашенного "Геликоном" главного дирижера Екатеринбургской оперы Евгения Бражника, а в Париже произошла рокировка, и прилетевшим оркестром "Геликона" дирижировал музыкальный руководитель "Опера де Масси" Доминик Руи.
Пока в Москве ждет реконструкции тесное здание "Геликона", он вынужден уже третью премьеру давать за пределами России. Первой была "Норма" Беллини в испанском Сантандере, второй - "Милосердие Тито" Моцарта на оперном фестивале в Меридо. Ни одну пока нельзя показать в Москве: крошечная сцена на Никитской не вместит и части декораций спектаклей, масштабность и качество которых делали бы честь крупнейшим оперным сценам мира. Во всяком случае солистка "Ла Скала" и "Метрополитен-опера", известная своим крутым нравом Мария Гулегина после "Нормы" сказала автору этих строк, что отныне готова петь в "Геликоне" когда угодно и где угодно. И выполнила обещание - спела в "Набукко" партию Абигайль, из-за технических трудностей которой редкий театр отваживается ставить эту оперу. (Сразу скажу, что другая исполнительница этой партии, солистка "Геликона" Светлана Создателева в технике и экспрессии вокала не слишком ей уступила, хотя в азарте и срывалась иногда на крик).
"Набукко", напомню, принесла 29-летнему Верди первый большой успех. Библейская легенда из 4-й Книги Царств об ассиро-вавилонском царе Навуходоносоре II, покорившем Иудею, перегнавшем пленных в Вавилон и разрушившем храм Соломона, стала основой либретто, которое в Италии 1841-го воспринималось как актуальный призыв к освобождению от австрийского владычества; премьера оперы в "Ла Скала" была встречена восторженно и превратилась в политическую манифестацию. Художники "Геликона" еще более расширили круг актуальных ассоциаций, введя в круг сценических образов вполне современные мотивы нефти как средоточия мировой алчности и сторожевых концлагерных башен. На сцене доминируют желто-серые тона пустыни и одиночества, огромные крылья-падуги с ассирийскими барельефами то угрожающе нависают над толпой пленных иудеев, то тяжело взлетают, наподобие подраненной птицы. Режиссер создает на сцене динамичное зрелище, где нет места покою, где все в постоянном движении - колышется людское море заложников, наступают бронированные ряды их стражников... Иногда в этом движении люди, как мозаика, складываются в символ - так, в знаменитом хоре иудеев толпа в какой-то момент образует звезду Давида, знак несгибаемого национального достоинства, вызывая в зале бурные аплодисменты. А наверху, наособицу, вдруг обнаруживаются Богоматерь и Моисей.
При всей сокрушительной красоте вокальных партий и дивных по драматизму ансамблей в этой опере доминирует хор. Хор "Геликона" под руководством Дениса Кирпанева уже давно стал одним из лучших в Москве, теперь к нему присоединились артисты хора "Опера де Масси", и своды театра зазвучали поистине библейской мощью. Французские газеты писали о роскошном бархатном меццо Ларисы Костюк, певшей Фенену, восхищались "просторным, глубоким и царственным" басом Александра Киселева (Захария). Наиболее проблемным для меня было исполнение заглавной партии Навуходоносора Сергеем Топтыгиным - когда такую музыку исполняют на пределе своих возможностей, часто этот предел пересекая, музыка уходит - остаются принародные муки артиста, за которого в зале становится страшно. В этом смысле куда убедительнее был Игорь Тарасов - вокально свободнее, артистически выразительнее.
В параллель "Набукко" "Геликон" показал в Дижоне и Париже оперу Римского-Корсакова "Царская невеста", почти не известную во Франции, и потому ее бессменно и тоже с большим успехом провел за дирижерским пультом Евгений Бражник.
прямая речь |
- Почему вы уже второй раз сотрудничаете с "Геликоном"?
- А вот так - бродила по всему свету, пела в разных театрах, включая "Ла Скала" и "Метрополитен", и решила, что лучше всех - этот. А встреча с ним была случайной, хотя, говорят, все предопределено на небесах. Мне о "Геликоне" рассказывал Риккардо Мути - как он хорошо выступил на фестивале в Равенне, я читала о нем в журналах. Слышала и о Бертмане - как об очень модерновом режиссере, что меня скорее насторожило.
- Вы не любите модерновых режиссеров, это известно...
- Я не люблю дурных режиссеров. Которые идут не от музыки, не от чувства, не от стиля, а от воспаленного воображения. Я их не люблю и с ними буду бороться до последней капли крови. А Дмитрий Бертман другой. Вы же видели, какой спектакль! Там все работает. Эти нефтяные вышки заставляют меня вспомнить о пещере, где укрылся бен Ладен. Возникают образы Моисея, Марии Магдалины, Иисуса. Людям не просто показывают эффектные картинки - их заставляют думать, причем каждый найдет в спектакле нечто себе близкое. Так что мне театр очень нравится, и я сама попросилась сюда. Дмитрий меня не приглашал. Еще когда мы работали над "Нормой" в Испании, он упомянул о планах поставить "Набукко" во Франции. И я тут же предложила приехать и спеть. Он ответил: "Нет-нет, у нас нет столько денег". А какие деньги! Я у них не за деньги готова петь.
- А за что?
- За удовольствие. Посмотрите, какие здесь люди, какая атмосфера. А хор какой - все настоящие артисты! На сцене все живет, все в движении, все - интересно. И все - в импровизации. Вот сегодня пел новый тенор Дмитрий Пономарев - он никак не мог выбрать между Абигайль и Фененой, так я ему сказала: ты уж давай, определяйся!
- А музыкальный уровень театра вас устраивает?
- Да, когда дирижируют маэстро Понькин или маэстро Бражник.
- А что, с французским дирижером Домиником Руи были проблемы?
- Да. Зато здесь в Париже у меня вчера была встреча с сыном!! Мне его из Люксембурга привезли на два дня.
- Большой?
- Пять лет будет. В школу ходит.
- Насколько я понимаю, партия Абигайль, которую вы сегодня спели, для вас совсем не в новинку.
- Конечно. Я ее пела в Париже, Чикаго, Милане, в театре "Арена ди Верона", в Токио, Вене, нью-йоркской "Метрополитен-опера".
- Какой из этих спектаклей любимый?
- Этот, в "Геликоне". Хотя венский и веронский спектакли я тоже очень любила. За Абигайль в "Арена ди Верона" я даже получила премию Донателло. Но этот - самый любимый.
- Вы стали теперь чуть чаще появляться в Москве - вам удалось составить представление о ее современной музыкальной жизни?
- Нет, прилетаю по делам - и улетаю. Единственное, что видела, - храм Христа Спасителя, когда приезжала на благотворительную акцию "Дети Беслана". И конечно, несколько раз побывала в "Геликоне".
- И как?
- Классно, суперклассно.
- Они ведь вас, было время, боялись. Все слышали о вашем сложном характере.
- Нет, он не сложный, он искренний. Со мной гораздо проще, чем с кем бы то ни было: если мне что не нравится, я прямо говорю. Но никогда нож в спину не засажу. Я долго терплю и мирно прошу: ну сделайте так... И агрессивной становлюсь, только когда мне в наглую хамят.
- В "Набукко" у вас были расхождения с постановщиками?
- Поскольку я должна была войти в труппу режиссерского театра - не "примадонского", а режиссерского, это большая разница, - я подчинялась, и мне было интересно. А вот сейчас поеду в Вену петь ту же Абигайль - и там я видела всех в гробу. Мне совершенно не интересно, что там будет. Я все равно буду петь и играть так, как чувствую. А тут мне предлагают нечто такое, что мне и в голову придти не могло, - и мне нравилось. Я же примадонна классического плана, у меня все зашорено, а Бертман - режиссер спонтанный, фонтанирующий такими идеями, что только диву даешься. И каждый раз он придумывает такое, что лучше всего выразит дух спектакля.
- У вас есть еще какие-нибудь совместные проекты с московскими театрами?
- С "Геликоном". Например, я часто пою в Японии, и мне не всегда там предлагают театр, который был бы на уровне. Я попросила моих агентов оградить меня от таких театров. И сказала им, что есть в Москве супертеатр, где все сошлось - и музыкальное, и художественное качество. В Японии давно им интересуются, и я надеюсь именно с ним спеть Аиду, Травиату, Манон. А может, спою с "Геликоном" даже "Кармен" - почему нет?