Иные
Это значит, что в искусство аутсайдерам дорога официально открыта. Владимир Гаврилов, врач-психиатр, преподаватель кафедры психиатрии ярославской медицинской академии, куратор арт-проекта «Иные», вице-президент Международного общества психопатологии экспрессии и арт-терапии (S.I.P.E.), говорит, что искусство само по себе терапевтично. Если человеку совсем невмоготу, то лист бумаги помогает убежать от терзающих проблем в другой мир, создать свое пространство.
В Ярославле с 1997 года действует арт-проект «Иные». Самое мягкое и распространенное слово в обыденной речи, используемое для их характеристики, – «душевнобольной».
– «Иные» – проект социальный и художественный, – рассказывает Владимир Гаврилов. – «Иное» – это сбоку. Тропинка непротоптанная. Это люди, которые идут с другой ноги, «слышат голос другого барабана». Искусство «иных» не все одинаково воспринимают. Наша коллекция психопатологической экспрессии создана в 1987 году. В 1997 году мы ее впервые вынесли за стены лечебницы и выставили самых интересных художников в городском выставочном зале. Было много зрителей. Тогда еще и общество и журналисты относились к экспозиции очень настороженно. Мы говорили об особом экзистенциальном пути авторов этих произведений, которые имеют психиатрический опыт, позволяющий из оков обыденности улететь куда-то дальше, что-то увидеть, создать уникальные произведения. Есть проблема стигмы – это ярлык, клеймо, которым награждают людей, отличающихся от нас своим социальным поведением. Психофобия. Это близко к понятию ксенофобии. Боязнь душевнобольных. Существует масса мифов и предрассудков, что душевнобольные агрессивны и настолько слабоумны, неаккуратны и бестолковы, что затрудняют наше общежитие. Народ дистанцируется от этих людей. Наши проекты – а сейчас проведено более 40 выставок в России, во Франции, Германии, Швеции, Америке – разрушают эти барьеры. За семь лет отношение к проекту изменилось. В Ярославле, могу точно сказать, уже очень толерантное отношение к проекту. К тысячелетию города мы планируем открыть первый в провинции музей-студию «Иные».
Изотерра
Мы сидим в приемной реабилитационного кабинета и психиатрической помощи знаменитого Загородного сада – ярославской областной психобольницы. В соседней комнате звучит психоделическая музыка – работает клуб-студия «Изотерра». Постепенно прибывают члены клуба. Иные. Робкие, в поношенной одежде. Во взгляде – беззащитность и доверчивость только к Владимиру Гаврилову. На меня стараются и вовсе не смотреть. «Изотеррианцы» здесь пьют чай, показывают свои рисунки, читают стихи собственного сочинения, общаются. То и дело в приемной с чайником появляется женщина средних лет с умиротворенной улыбкой и отсутствующими водянистыми глазами. Кран упорно не закрывает. А еще через какое-то время она в слезной истерике выбегает в коридор. Владимир Вячеславович провожает ее тревожным взглядом. Но пациентка уже снова стоит перед ним и спрашивает, где взять веник: причина сиюминутного горя – по неуклюжести рассыпанный песок. Чувствуется, Гаврилов – лучший друг каждого посетителя студии. Некоторые пациенты, уходя, уважительно жмут ему руку.
Доктор рассказывает:
– У больных очень маленькие социальные связи, социальные ячейки. Общество отворачивается, родные замалчивают. Стигматизация. Люди низко себя ценят. Сюда пациенты приходят со своими радостями и горестями. Учим находить удовольствие в общении с ближними. Мы спрашиваем: «Что у вас интересного, что у вас хорошего?» Эти люди могут служить примером для нас, людей с обычным психическим развитием. Они умеют радоваться, находят какие-то силы и спасательные круги для адаптации в мире. Кто-то ходит в церковь, кто-то в библиотеку – на встречи с интересными людьми, ведет переписку. А кто-то просто радуется, что наступила золотая осень, что светит солнце. У нашего земляка, замечательного художника, ныне покойного Александра Лобанова, пожалуй, самого яркого представителя российского аутсайдерского искусства, одна из работ называется «Смотрю, как деревья растут». Хватает ли у нас времени посмотреть, не только что под ногами, а и вокруг? Мы заняты лишь материальными проблемами. Вечные гонки, и когда передых, нас пичкают сериалами о чужих проблемах, о чужих несчастьях. Это тоже своеобразный наркотик.
Мужчина с ружьем
– Где же грань между арт-терапией и искусством? – спрашиваю доктора Гаврилова.
– Любая человеческая деятельность носит аутотерапевтический характер: если человек пишет статьи в газету, сочиняет стихи или рисует – значит он убегает от каких-то своих неурядиц и чувствует себя уверенным именно на этом поприще. В арт-терапии нас интересует прежде всего сам процесс, вовлеченность пациента, его эмоциональность. Не важно, что в итоге получится – каракули или что-то еще. В искусстве важен итог. А как рождено произведение искусства – в муках, страданиях или спонтанно – уже неважно. Такие процессы... И все они хороши, если идут во благо этому человеку, на повышение его личного и социального уважения. А экспозицию мы составляем уже по итогам. Это искусство арт-брют (буквальный перевод «сырое искусство»). Дети являются брютами – они вначале рисуют очень искренне, не как натуралисты, а как символисты. А лет в пять-шесть они уже «шуруют», понимают: маме хочется, чтобы у нее прическа была попышнее, папе – чтобы живот поменьше, а мускулатура побольше. Наши художники свободны. Общество их не заставляет. Искусство диалогово. И прежде всего это связь с самим собой. Через рисунок можно общаться с обществом, читать его искренние отзывы и делать выводы. После наших выставок многие стали приносить свои рисунки. Мы встречались с многочисленными родственниками больных, они рассказывали, что раньше замалчивали свои проблемы, а теперь могут свободно обсуждать их на работе. Ведь традиционно больной считался носителем несчастья, тревоги, фобий, а, оказывается, это интересные люди. Например, ставший уже легендой Александр Павлович Лобанов, человек, который с детства был глухонемой, вследствие болезни – психически недоразвитый, не мог адаптироваться в обществе. Годы страшные, предвоенные. Родственники были вынуждены отправить его в психиатрическую больницу. Он, несмотря на стены непонимания, на стены изоляции, которой подвергло его общество, нашел в себе силы с помощью искусства стать интересной личностью и даже художником.
Для изучения феномена Лобанова мы подключаем массу специалистов. Нужно по возможности изменить ситуацию. Лобанов менял ситуацию.