Пролог "холодной войны"
В эпицентре первого в истории атомного взрыва я впервые оказался ровно сорок лет назад - 6 августа 1965 года, то есть в двадцатую годовщину Хиросимской трагедии.
Убедился, что бой городских часов похож там на тревожный набат. И звучат эти куранты не в полдень, а в 8 часов 15 минут утра. Они напоминают о мгновении, когда навечно прикипели к циферблату стрелки чьих-то случайно уцелевших среди пепла наручных часов. Как эти спекшиеся стрелки, роковой миг навек отпечатался и в человеческих сердцах.
6 августа, 8 часов 15 минут утра. Никогда человеческое тело не бывает столь раскрыто и беззащитно, как в эту самую знойную пору года. И нет часа более многолюдного, чем этот, когда весь город начинает трудовой день. "Выбор момента сделал тепловой эффект взрыва максимальным". Эта фраза из американского боевого донесения по-особому доходит до сознания, когда смотришь на Хиросиму с места, над которым вспыхнула смертоносная молния.
Понимаешь тут и другое. Пентагон не случайно избрал жертвой город, который словно в тарелке лежит в речной дельте, с трех сторон окруженной горами. Это была мишень, как раз равная по форме и размеру силе 20-килотонной урановой бомбы. Цель, где она могла целиком обратить в руины и трупы свой дьявольский заряд.
По подсчетам японских ученых, в Хиросиме погибло более 240 тысяч человек, в Нагасаки - около 80 тысяч. Сказались особенности рельефа, воплощенные в самих географических названиях. Слово "хиросима" означает "широкий остров", слово "нагасаки" - "длинный залив". Город, расположенный в речной дельте, пострадал больше, чем тот, что вытянулся вдоль ущелья.
С весны 1945 года бомбить Японию с Марианских островов ежедневно вылетали по нескольку сотен "сверхкрепостей" Б-29. Они разрушали один город за другим. 9 марта на Токио было сброшено столько зажигательных бомб, что за одну ночь в огне погибло почти сто тысяч горожан.
Лишь Хиросима, Нагасаки, Кокура, Ниигата были исключены из списков целей. Это вызывало недоумение летчиков. Откуда им было знать, что эти объекты щадят лишь ради того, чтобы продемонстрировать на одном из них способность одной бомбой уничтожить целый город.
В "Белой книге о последствиях атомной бомбардировки" видные японские ученые во главе с лауреатом Нобелевской премии физиком Хидэки Юкава делают вывод, что участь Хиросимы и Нагасаки должна была подкрепить заявку Вашингтона на превращение XX столетия в "век Америки".
Они приводят слова английского исследователя Блэкетта, утверждающего, что применение атомных бомб было не столько завершающим актом Второй мировой войны, сколько первой операцией в "холодной войне" против Советского Союза.
"Свыше трехсот тысяч невинных людей, погибших в Хиросиме и Нагасаки, - заключает "Белая книга", - были таким образом жертвой, принесенной Соединенными Штатами на алтарь "холодной войны".
Ход истории подтверждает, что участь испепеленных японских городов предопределили не военные, а геостратегические соображения. 25 апреля 1945 года, в тот самый день, когда союзники по антигитлеровской коалиции встретились на Эльбе, а в Сан-Франциско впервые собралась конференция Объединенных наций, в Овальном кабинете Белого дома произошла еще одна примечательная встреча.
Трумэн, который за две недели до этого стал президентом США из-за смерти Рузвельта, принял военного министра Стимсона. А тот впервые познакомил нового главу государства с генералом Гровсом - начальником "Манхэттенского проекта".
- Через четыре месяца, - начал Стимсон, - мы завершим создание самого мощного оружия, какое когда-либо знало человечество. С помощью одной такой бомбы можно разом уничтожить целый город. США единолично контролируют сейчас ресурсы и мощности, необходимые для производства такого оружия. И в обозримом будущем никакая другая страна не сможет добиться этого.
Затем Стимсон передал слово генералу Гровсу. Тот впервые проинформировал Трумэна о "Манхэттенском проекте". Генерал рассказал, что в нем занято полтораста тысяч человек - больше, чем было солдат у Эйзенхауэра при высадке во Франции.
Вот уже третий год эта беспрецедентная по размаху программа стоимостью в два миллиарда долларов осуществляется в глубочайшем секрете.
Гровс рассказал о научном центре в Лос-Аламосе, где вместе с американцами трудятся всемирно известные физики, бежавшие из оккупированных Германией стран, а также французские и английские ученые, начинавшие атомные исследования самостоятельно.
Генерал доложил президенту, что секретные предприятия по разделению изотопов урана и по производству плутония в Ок-Ридже и Хэнфорде к началу августа должны произвести достаточное количество атомной взрывчатки для трех бомб: одной урановой и двух плутониевых.
Трумэн тут же уловил суть дела и погрузился в размышления. Ведь хозяином Белого дома внезапно стал сенатор от штата Миссури, который летом 1941 года так сформулировал свое представление о роли США во Второй мировой войне: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России. А если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии. И пусть они убивают как можно больше".
Дубина для "этих" парней
Став президентом США в момент, когда капитуляция гитлеровского рейха стала вопросом уже не месяцев, а дней, Трумэн оказался перед трудной дилеммой. С одной стороны, ему не терпелось "осадить русских", проявить жесткость в вопросах послевоенного мироустройства. Но с другой стороны, он опасался, как бы это не побудило Москву отказаться от обещания, данного на Ялтинской конференции - вступить в войну против Японии через три месяца после победы над Германией, то есть в первой декаде августа. Трумэн сознавал, что если Красная Армия с ее боевым опытом не присоединится к действиям союзников на Дальнем Востоке, вторжение на Японские острова обойдется Соединенным Штатам куда дороже, чем открытие второго фронта в Европе.
Поэтому выслушав Стимсона и Гровса, Трумэн почувствовал себя азартным игроком, которому на руки вдруг пришел козырной туз. Курс действий четко определился. Сначала на практике показать, что Соединенные Штаты стали единственным в мире обладателем оружия небывалой силы. А потом, опираясь на атомную монополию, заставить Советский Союз подчиниться американскому диктату.
Отправляясь на встречу со Сталиным в Потсдам перед испытанием атомной боеголовки, Трумэн доверительно сказал одному из помощников: "Если она взорвется, а я думаю, так оно и будет, у меня появится дубина на этих парней!"
С 17 июля по 2 августа близ Берлина состоялась Потсдамская конференция руководителей СССР, США и Великобритании. 16 июля в Аламогордо был осуществлен первый экспериментальный атомный взрыв. 6 и 9 атомные бомбы испепелили Хиросиму и Нагасаки.
Когда сопоставляешь эти факты, бросается в глаза очевидное стремление подогнать первое испытание нового оружия к началу встречи "большой тройки", а к ее итогам приурочить уничтожение японских городов.
Вашингтонские летописцы любят повторять, будто атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки лишь после того, как Япония поначалу отказалась капитулировать на условиях Потсдамской декларации. Однако еще 23 июля, то есть за четыре дня до ее опубликования, из Вашингтона в Потсдам был передан на утверждение президенту США проект приказа командующему стратегической авиацией Спаатсу: "После 3 августа, как только позволит погода, 509-му сводному авиаполку 20-й воздушной армии надлежит сбросить первую спецбомбу на одну из следующих целей: Хиросима, Нагасаки, Кокура, Ниигата". 24 июля приказ был утвержден Трумэном.
"10 августа всегда было для нас некоей мистической предельной датой, к которой мы любой ценой и при любом риске должны были завершить работу над бомбой", - заявлял участник "Манхэттенского проекта" Моррисон.
Хотя западные державы многократно нарушали обещания об открытии второго фронта в Европе, у них не было сомнения, что СССР сдержит данное в Ялте слово, то есть вступит в войну против Японии через три месяца после 9 мая.
"Демонстрация боевых возможностей атомного оружия, - пишет американский историк Алпровиц в книге "Атомная дипломатия: Хиросима и Потсдам", - была нужна, чтобы заставить русских принять американский план послевоенного мира. И прежде всего навязать им свою позицию по спорным вопросам, касающимся Центральной и Восточной Европы".
Что же касается генерала Гровса, то он потом высказался на сей счет в конгрессе вовсе без обиняков, с солдатской прямолинейностью: "Уже через две недели после того, как я в августе 1942-го принял на себя руководство "Манхэттенским проектом", я никогда не сомневался в том, что противником в данном случае является Россия и что проект осуществляется именно исходя из этой предпосылки".
Как видно, японские ученые не без основания включили в свою "Белую книгу" тезис о том, что атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, были не столько завершающим актом Второй мировой войны, сколько прологом "холодной войны" против Советского Союза.
Охотники за трупами
Правду о трагедии Хиросимы первым поведал миру хорошо знакомый мне английский коллега Уилфред Барчетт. В 50-х годах я не раз провожал его из Пекина в азиатские "горячие точки" - то в Корею, то во Вьетнам.
Корреспондент лондонской "Дейли экспресс" в первые дни сентября 1945-го не стал, как все, добиваться аккредитации на линкор "Миссури". А вместо того чтобы присутствовать при подписании акта о капитуляции Японии, отправился из Токио поездом в Хиросиму. 3 сентября он обошел бескрайнее красноватое пепелище, побывал на уличных пунктах первой помощи. И среди развалин и стонов отстучал на машинке свой репортаж.
"Почти через месяц после того, как атомная бомба разрушила Хиросиму, - писал Барчетт, - в городе продолжают умирать люди: загадочно и ужасно. Жители, уцелевшие в момент катастрофы, погибают от неизвестной болезни, которую я не могу назвать иначе, как атомной чумой. У них выпадают волосы, на теле появляются темные пятна, их донимают приступы рвоты, кровотечение из ушей, носа и рта".
В тот же день, как Барчетт протелеграфировал в Лондон эти строки, перед нахлынувшими в Токио иностранными журналистами выступил заместитель начальника "Манхэттенского проекта" генерал Фэрелл. Он утверждал, будто бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, были специально взорваны на большой высоте, дабы избежать радиационного воздействия на людей. Мол, все, кому было суждено погибнуть - погибли. И от последствий атомных взрывов больше не страдает никто.
Хотя оснований для такого утверждения у генерала не было (он ступил на японскую землю лишь накануне и даже издали не видел испепеленных городов), его слова разошлись в печати как официальное мнение американских ученых. Между тем кроме 320 тысяч японцев, погибших 6 и 9 августа, еще почти столько же людей стали "хибакуся", то есть пострадавшими от атомных взрывов. Их физические и моральные муки растянулись на многие годы.
Случилось так, что правду о лучевой болезни, порожденной атомным взрывом, впервые раскрыла своим соотечественникам одна из красивейших женщин Японии - актриса Мидори Нака. Прославленная исполнительница главной роли в "Даме с камелиями" гастролировала в Хиросиме. Актеры жили в гостинице, находившейся всего в 700 метрах от эпицентра взрыва.
Из семнадцати членов труппы тринадцать были убиты на месте. Мидори Нака чудом осталась цела. Выбравшись из развалин, она доползла до реки, бросилась в воду. Течение отнесло ее на несколько сот метров от пылающего города. Люди, которые вытащили женщину из воды, порадовались за нее: ни одного ранения, даже царапины.
Актрису узнали. Благодаря содействию почитателей, ее доставили в клинику Токийского университета, к профессору Цудзуки - крупнейшему в Японии специалисту по радиологии. Несмотря на многократные переливания крови, 24 августа Мидори Нака скончалась.
До профессора Цудзуки уже доходили слухи о загадочных последствиях трагедии Хиросимы и Нагасаки. Течение болезни актрисы, результаты вскрытия ее тела окончательно убедили японского радиолога, что атомный взрыв способен вызывать лучевую болезнь. Он пришел к выводу, что рвота и кровавый понос, от которых страдали многие жители Хиросимы и Нагасаки, представляли собой не эпидемию дизентерии, как считали местные врачи, а симптомы лучевой болезни.
Неподалеку от Хиросимы, в Удзине, в помещении бывшей прядильной фабрики группа японских медиков-энтузиастов оборудовала госпиталь для людей, пострадавших от атомного взрыва. Его главным врачом стал профессор Охаси. У него накапливалось все больше данных о том. что лучевая болезнь проявляет себя прежде всего как прогрессирующее поражение костного мозга и крови.
14 октября в Удзину нагрянула американская военная полиция. По приказу оккупационных властей госпиталь был закрыт. Истории болезни и другая медицинская документация были конфискованы и отправлены в США. По мнению историка Имабори, американцы поначалу умышленно использовали японских медиков для сбора научных данных на местах взрывов, считая эти места опасными из-за остаточной радиации. Основания к тому видимо были. Ибо два известных хирурга, долго работавших среди развалин Хиросимы и Нагасаки, вскоре умерли от лучевой болезни.
С середины сентября любое упоминание в средствах массовой информации о жертвах атомных взрывов было запрещено. На шесть с лишним лет, вплоть до заключения Сан-Францисского мирного договора. Около трехсот тысяч "хибакуся" стали как бы кастой отверженных. Никто не мог публично выражать им сострадание, вести сборы пожертвований в их пользу.
Чаша яда с небес
Даже в литературе и искусстве "хибакуся" стали запретной темой. Единственной публикацией, посвященной этой теме, стал сборник стихов Синое Сиода - женщины, страдавшей от лучевой болезни. А единственным местом, где эту книгу удалось напечатать без ведома американцев, оказалась городская тюрьма.
Перед смертью больная уговорила знакомого надзирателя размножить ее рукопись в 150 экземплярах. Так дошли до читателей строки: "Где-то там, в небесах, опрокинули чашу яда.
На пылающий город пролилась она черным дождем".
18 ноября 1945 года Пентагон предложил президенту Трумэну создать в Японии научный центр по изучению воздействия атомных взрывов на человеческий организм. Мэру Хиросимы вскоре объявили, что правительство США разместит в городе Комиссию по жертвам атомного взрыва.
Эта организация, больше известная по аббревиатуре "Эй-Би-Си-Си", открыла в городе свою клинику. Больных доставляли туда на новеньких джипах, а после бесплатного обследования отвозили домой. Некоторых пациентов уговаривали остаться в стационаре. Но хиросимцы вскоре заметили, что такие предложения делали безнадежным больным, которые вскоре расставались с жизнью на госпитальной койке.
Заметили хиросимцы и другое. Заокеанские медики проявляли особый интерес к трупам "хибакуся". На другой же день после кончины очередной жертвы атомной бомбы к дому умершего подъезжал джип. Иностранцы через переводчика просили передать им тело для "научных исследований". В ту пору мало кто решался отказывать оккупационным властям. Лишь один профессор университета горько пошутил: "Это, наверное, первый в истории случай, когда в качестве трофеев победители забирают трупы..."
В 1951 году "Эй-Би-Си-Си" переместилась в новое помещение на холме Хидзияма. Там была открыта наиболее хорошо оборудованная клиника в Восточной Азии. Но суть дела не изменилась. Врачи тщательно обследовали больных с помощью новейшей аппаратуры, брали на анализы кровь и спинномозговую жидкость. Но не прописывали никаких лекарств, не назначали процедур, даже не давали советов.
- Мы не лечебное, а научное учреждение. Мы не вправе заниматься медицинской практикой в Японии. Это дело местных врачей, - отвечала администрация клиники на недоуменные вопросы больных и их родственников.
Чем же тогда занимались люди на холме Хидзияма, под белыми халатами которых хиросимцы вскоре распознали военные мундиры? Японцы невольно задавались вопросом: не состояла ли одна из целей атомных бомбардировок в том, чтобы дать американским ученым в погонах материал для дальнейшего совершенствования нового оружия?
Свое мнение о подлинных причинах трагедии испепеленных японских городов убедительно высказали члены Общества жертв атомных бомбардировок. В брошюре "Хибакуся" они пишут:
"К середине 1945 года Япония потеряла свои военно-морские и военно-воздушные силы. На конференции в Ялте союзники договорились о том, что Советский Союз вступит в войну против Японии через три месяца после победы над Германией, то есть в начале августа.
Поэтому американские атомные бомбы были пущены в ход не для того, "чтобы сократить агонию войны и спасти жизни многих тысяч людей", как говорил президент Трумэн. А "чтобы обрести превосходство над Советским Союзом в послевоенном мире", как откровенно заявлял военный министр Стимсон.
Была еще одна скрытая цель. Изучить результаты применения атомных бомб для дальнейшего совершенствования этого оружия. Жители Хиросимы и Нагасаки стали тут как бы подопытными кроликами. Именно поэтому американские оккупационные власти объявили сведения о жертвах атомных бомбардировок военной тайной".
Бесплатное лечение для "хибакуся" японские власти ввели лишь в 1957 году. Каждому из пострадавших выдали книжку с указанием, на каком расстоянии от эпицентра он находился в момент взрыва. Именно этой цифрой, а не годом рождения привыкли измерять свой век коренные хиросимцы. Впрочем, к 60-летию трагедии практически никого из "хибакуся" не осталось в живых.
Ежегодно 6 августа к памятнику в центре Хиросимы с утра движутся вереницы людей. Эта река рождается и течет стихийно. Ведь кроме тех чувств, с которыми весь мир отмечает этот день, для большинства хиросимцев эта дата окрашена еще и личной скорбью.
Давно отстроился заново город в дельте реки Ота. Косметика рекламных огней умело прикрыла шрамы минувшей войны. Но есть день, когда неон новой Хиросимы меркнет. Ярче него начинает пламенеть сама река, словно превращаясь в поток раскаленных углей.
В сумерках тысячи людей молча спускаются к воде. На крестовину из двух щепок каждый осиротевший ставит зажженную свечу, прикрытую бумажным колпаком, и пускает ее вниз по течению. Так по японской традиции принято отмечать День поминовения, который Хиросима отмечает 6 августа.
Сколько мыслей рождает эта огненная река, эти многие тысячи фонариков, каждый из которых олицетворяет человеческую жизнь, оборванную атомным вихрем. Зыбкий свет свечей ложится на мемориальные руины и кажется, что они все еще раскалены пожарищем.
Да, пепел Хиросимы поныне горяч. Он стал цементом для той стены, которую возводят народы, дабы преградить путь термоядерной катастрофе, остановить расползание оружия массового уничтожения. Все человечество повторяет в этот день слова клятвы, высеченной на каменном надгробье в хиросимском Парке мира: "Спите покойно, это не повторится!"