Почему Камчатка - не Аляска?

«Несмотря на всю схожесть ландшафтов и менталитета людей, все-таки Камчатка – не Аляска», – сделал неутешительный вывод перед отлетом президент Ассоциации горняков Аляски Томас Бандзен. Но при этом признался, что зарождающаяся горная промышленность российского полуострова произвела на него хорошее впечатление. «Я порадовался, какими темпами жители Камчатки развивают горное дело. Еще недавно ничего здесь не было», – добавил он.

Гости улетели, заставив хозяев всерьез задуматься: почему, действительно, Камчатка – не Аляска? Чего не хватает? Что надо сделать такого, чтобы богатые природные ресурсы полуострова стали работать на население, принося и ему достаток, как у соседей?

По мнению некоторых региональных экономистов, и с ними, в принципе, согласился Томас Бандзен, инвестиционная привлекательность ресурсной базы и отраслей экономики Камчатки разнообразна. Главным образом интересен нефтяной и газовый потенциал шельфа прикамчатских морей и береговых зон, эксклюзивными являются охота и рыболовство, главным образом – на бурого медведя, горного барана, кунжу. А значит, весьма привлекателен экстремальный туризм. На Камчатке имеют инвестиционную привлекательность научные исследования, связанные с вулканизмом и морскими животными, добыча и разлив питьевой воды, круизный и рекреационный туризм, научные исследования, связанные с этнографией, разведка и добыча твердых полезных ископаемых, главным образом никеля, золота, платины, некоторых строительных материалов, развитие малой авиации, а также промышленное морское и прибрежное рыболовство.

Как видим, список довольно обширный, и если вчитаться в него внимательнее, то можно заметить, что он ломает традиционное восприятие Камчатки, как специфически рыбного региона, потому что промышленное морское и прибрежное рыболовство занимает в нем последнее место. И действительно, криминализированное рыболовство с неустойчивой и вообще плохо разработанной правовой базой, с процветающим браконьерством, подрывающим собственную сырьевую базу, сейчас может привлечь разве что авантюристов и братков. Этой отрасли давно требуется «хирургическое» вмешательство. Но, тем не менее, камчатцы привычно делают ставку именно на рыбаков, считая их работу основным экономическим фактором, приносящим доходы полуострову. При этом не учитывается, что доходы рыбаков превалируют лишь потому, что не развиты другие отрасли. Например, генеральный директор одной из горнодобывающих компаний Валерий Гончаров говорит: «С 2006 года мы планируем производить продукции на сумму около 60 миллионов долларов в год, а в дальнейшем – до миллиарда долларов год. Это почти в два раза больше, чем получают за выловленные рыбу и краба все камчатские компании вместе взятые».

Многие потенциальные инвесторы боятся Камчатки именно из-за большой площади ее закрытых, особо охраняемых территорий

Речь идет о горнорудной компании, начинающей в 2006 году добычу меди и никеля. И это только одна из нескольких компаний, готовых к добыче полезных ископаемых на Камчатке. Все вместе они смогут дать потрясающий экономический эффект для региона. Но многие камчатцы до сих пор привычно отрицательно относятся к деятельности горняков, не говоря уже о газовиках и нефтяниках, которые «посягают» на богатства шельфа и «без сомнения угробят рыбу». Пока жителей Камчатки готовят к референдуму по шельфу, стращая их «вторым Сахалином», нефтяники, по слухам, решили обосноваться вовсе не на полуострове, а на соседнем острове Парамушир, в маленьком городке Северо-Курильске, входящем именно в состав Сахалинской области. Надо сказать, что это известие очень обрадовало северо-курильчан, которые уже отчаялись привлечь к себе внимание инвесторов. Не было ничего, и сразу – манна небесная! Получается, что Курилам богатые, перспективные инвесторы нужны, а Камчатке – нет.

И если бы только кучка граждан противилась работам на шельфе, а то ведь вся эта кампания проходит при молчаливом и, можно сказать, боязливом согласии региональной власти. Политики обличают друг друга в нелояльности к камчатской природе вместо того, чтобы обличать в некомплексном, безграмотном подходе к экономическому развитию полуострова. Каких результатов для своих сограждан может добиться региональная законодательная власть при таком смещении приоритетов? Для кого сохраняется природа Камчатки, закрытая от населения за вывесками «Заказник», «Природный парк» и так далее? На сегодняшний день более 30 процентов территории полуострова относятся к особо охраняемым и полностью закрыты для хозяйственной деятельности. Прахом пошли миллионы народных, еще советских денег на поиски и разведку многих месторождений полезных ископаемых, оставшихся теперь в границах новоявленных природных парков. Может быть, там туризм развивается? Увы, нет, развитие туризма на Камчатке идет уж очень вялотекущими темпами из-за слабой инфраструктуры: не везде есть дороги, гостиницы, современные приюты. Да и подходы к туризму зачастую совсем не предпринимательские – любительщина сплошная. Зато в парках все чаще видят богатых, известных на всю страну мужичков, прилетающих туда поохотиться. Они-то знают, что население там отсутствует, охраны у администраторов катастрофически не хватает, поэтому без догляда в парке можно славно охотиться! Особенно, если можешь арендовать вертолет.

По данным облстата, в 2004 году на Камчатке работали 43 организации, осуществляющие туристическую деятельность. При этом статистики с удовлетворением констатируют, что число клиентов у этих компаний из года в год растет, правда, доля иностранцев уменьшается. Но это как раз говорит о том, что уменьшается число людей, приезжающих на Камчатку в качестве туристов. А увеличивается число жителей полуострова, выезжающих на отдых за рубеж. Отсюда и рост показателей, ведь клиентов не разделяют на выезжающих и въезжающих! Так что обольщаться ростом посещений Камчатки не приходится. Да и кто поедет сюда, если непомерно выросла стоимость полетов на вертолете (40,1 процент затрат туриста на полуострове), проживания (28,5 процента), питания (4,7 процента). Не растет лишь доля экскурсионного обслуживания, составляя всего 1,6 процента. Вот такие сдерживающие факторы существуют в камчатском туризме, а потому его инвестиционная привлекательность не на высоте.

Многие потенциальные инвесторы боятся Камчатки именно из-за большой площади ее закрытых, особо охраняемых территорий и растущего числа депутатов, откровенно лоббирующих любые усилия по созданию новых заказников и природных парков. Дикая Камчатка – может быть и здорово, но только не для ее беднеющего населения. Наверное, это неплохо для принца Филиппа, который, посетив когда-то полуостров, умилился бурной и результативной деятельности природозащитников.

Хорошо для десятка друзей парка, которые могут спокойно попеть песни у ночного костра, зная, что в округе в 287 тысяч квадратных километров кроме них нет ни души. Им не нужны инвестиции, им без них действительно хорошо! Спокойно.

Между тем, без инвестиций на полуострове нет должного розлива прекрасной питьевой воды, которую можно было бы предложить жаждущему миру. Медленно идет процесс строительства горнодобывающих предприятий, несмотря на то, что горняки Аляски заметили здесь хорошие темпы. Не развивается наука, наблюдающая за процессами вулканизма, не нуждающимися в искусственном воспроизведении.

Это и дает повод нашим гостям бросать горькие фразы типа: «Конечно, Камчатка – не Аляска».