Чиновники хотят реформ - к такому выводу пришел Фонд "Институт экономики города", проведя анонимный опрос гражданских и муниципальных служащих в восьми регионах (Красноярский край, Самарская, Саратовская, Вологодская, Калужская и Волгоградская области, Республика Чувашия, Санкт-Петербург). Почти 80 процентов опрошенных считают необходимой административную реформу и реформу государственной службы. О чем это говорит? Насколько работа чиновничьего аппарата зависит от отдельного человека? Может, имеет смысл проводить для потенциальных служащих какие-то дополнительные испытания, экзамены? Поделиться опытом общения с чиновниками мы попросили Народного артиста СССР Олега Басилашвили.
Российская газета | Олег Валерианович, как вы считаете, о чем говорят проведенные исследования?
Олег Басилашвили | Я плохо разбираюсь в нынешней ситуации с чиновничеством, я просто думаю, что человек никогда не проголосует за то, что плохо для него. Он будет голосовать за то, что ему выгодно. На мой взгляд, реформы Гайдара и Ельцина, которые так проклинали в свое время, - денежную, либерализации цен, приватизации, защиты частной собственности - постепенно начали давать свои плоды, и народ, и чиновники стали отчетливо понимать, что гораздо удобнее, выгоднее провести реформы, которые дали бы непосредственный рост твоему личному благосостоянию.
РГ | В ходе исследования выявился любопытный факт: сторонники радикальных перемен - это, как правило, успешные чиновники, информированные, амбициозные, занимающие высокие посты, имеющие хорошую зарплату. Опасаются же реформ, наоборот, люди невысокой должности, имеющие низкий заработок.
Басилашвили | То, что чиновники высокого и среднего ранга высказались за реформу - это положительный фактор. Я думаю, что чиновники высокого ранга отлично понимают: чтобы как-то спасти страну, необходимо проводить реформы по всей стране - в правоохранительных органах, судебных, прокуратуре.
РГ | В регионах, в чиновничьей среде очень часто во всех госучреждениях работают преимущественно родственники. Может ли блат влиять на качество работы этих структур?
Басилашвили | Если два-три честных родственника хорошо работают, почему им надо запрещать работать? Я прекрасно понимаю расслоение в чиновничестве и думаю, что все воровство, нарушение законов, проистекают только по одной причине - из-за низкого уровня жизни. Когда наш уровень жизни поднимется до уровня жизни в Германии, тогда можно будет говорить о правонарушениях.
РГ | У вас большой опыт общения с чиновниками?
Басилашвили | Большой, как у каждого нормального гражданина Советского Союза, а ныне - Российской Федерации. Я встречал разных людей, в том числе и очень честных, порядочных. Например, Егор Гайдар был настроен на результат.
РГ | Гайдар не чиновник, он политик.
Басилашвили | Я под чиновничеством подразумеваю людей, нанятых нами на работу - от президента до последнего служащего жилконторы. Я, например, считаю, что Валентина Ивановна Матвиенко, губернатор нашего города, - человек порядочный, и она хочет, чтобы город был чист и удобен для жизни, но из-за того, что коренные реформы в нашем городе не проведены, законы не подкрепляются реальным действием правоохранительных органов, суда, сделать пока мало что возможно. В среднем звене чиновников я тоже встречал большое количество достойных людей. Но у них связаны руки - они вынуждены заниматься латанием дыр. Необходимо не латать тришкин кафтан, а сшить новый, мы это сможем сделать. Тогда коррупция сама по себе уменьшится..
РГ | То есть отношение какой-нибудь вредной начальницы ЖЭКа к своему делу можно поменять только через реформу?
Басилашвили | В Америке, например, нету ЖЭКов, там есть хозяин дома, у которого я, гражданин, снимаю квартиру. И большинство американцев и европейцев не делают ремонты. Если надо сделать ремонт, они переезжают в другую, отремонтированную квартиру. Хозяин отвечает за горячую и холодную воду, за чистоту, за тепло. Если вам не нравится, вы просто покидаете его дом, и он остается ни с чем, он заинтересован в том, чтобы все это было на высшем уровне и как можно дешевле. Я был в гостях в Америке у одного бывшего советского гражданина. Он недавно съехал к такому хозяину - во вновь построенный дом, замечательный, очень удобный, с гаражами, с лифтами. Пока мы четыре часа сидели у него в квартире, дважды приходил водопроводчик - не капает ли кран, не ржавый ли, не течет ли вода? Это потому, что хозяин сказал ему, нанимая на работу: вот тебе домовая книга, и вот твоя зарплата. Если будет хоть один вызов аварийный, получишь меньше, а если будет пять вызовов - я выгоню тебя с работы. Поэтому сантехник работает восемь-девять часов в день, ходит и проверяет, не дай бог что-нибудь будет неисправно. Вот так нам надо наладить систему ЖЭКов, впрочем, и всякого другого хозяйствования. Вывод очень простой. Этих выводов боятся люди, которые занимают места хозяев, но совершенно безответственны по отношению к хозяйству: если что случится, он не виноват. А хозяин, если это его дом или несколько домов, отвечает за это своим богатством: если ему не будут платить, он разорится. Это и есть рынок. Надо переходить на рельсы хозяйствования, а не видеть в каждом хозяине ненавистного буржуя. У меня тоже вызывает неприятные чувства вид какого-нибудь миллиардера в "мерседесах" шестидверных или десятидверных, во мне тоже бурлит зависть и тому подобное. Нужно смирять в себе эти чувства, нужно понимать, что если этот человек честно работает - он дает рабочие места, платит гигантские налоги, которые идут на пенсию, медицину. Чиновничеству хочется жить более-менее хорошо. Например, американский полицейский тысячу раз подумает, прежде чем взять взятку, есть большой риск потерять работу. А у государства есть деньги платить ему за его тяжелый труд.
РГ | Между чиновниками и обычными людьми часто стоит практически непреодолимый барьер, хотя, по сути, смысл работы чиновника - служить людям и государству.
Басилашвили | Прямо сейчас эту ситуацию никак не изменить. Я ужасаюсь, глядя, как высокопоставленные чиновники мчатся по нашим столичным городам с сигналами, с сиренами, в окружении страшных каких-то мотоциклов, с воем, визгом, а народ врассыпную бежит от них. Может, нам расстаться с византийской системой координат. Наверху Багдыхан, от которого зависит все, вплоть до цвета моих пуговиц на кальсонах, а внизу - бесцветная масса. Если Багдыхан хороший, то и пуговицы на кальсонах хорошего цвета, а если Багдыхан плохой - то ни кальсон, ни пуговиц нет. Но ведь это же не способ жизни. Мы наконец в 90-е годы попытались перейти на демократические рельсы: человек - главный в государстве, его веления, его желания осуществляют чиновники, нанятые им на четыре года на работу, только тогда можно говорить о близости чиновника и обычного человека. И эта близость будет продиктована в том числе и страхом, что его снимут с работы или на второй срок не переизберут. И аморальный человек не сможет долго удержаться, ибо если он аморален, мы как хозяева страны это заметим - либо устроим ему импичмент, либо не переизберем на вторые и третьи сроки.