Денис Евстигнеев о Нонне Мордюковой: Это личность громадного масштаба

В этом вся Нонна Мордюкова. Она основательна. К ней на козе не подъедешь. Остра на ум и язык, по-крестьянски сметлива и всегда готова поставить в тупик. Даже эпизодической роли ухитряется сообщить глубину вечности и масштаб Вселенной. Ее кубанские корни уходят куда-то в античность. Она восхищает и пугает, как любое мощное природное явление. Актриса гениальная, другой такой нету. Если взять выговор, особый, "мордюковский", в котором смешаны сразу все южные российские речения, если прибавить фирменную тяжеловесную грацию - что тут актерского? Коня на скаку остановит - это точно. Но где это... дивной ножкой ножку бьет? Где красавица, богиня, ангел? Где пылкие страсти и очей очарованье?

Но присмотришься - мама дорогая! А ведь это все при ней! Красавица - только не международных стандартов, а своих, неповторимых, казачьих. Богиня - только от земли. Страстность - во всем, от походки до модуляций глубокого грудного голоса. Очей очарованье!

Мордюкова - вообще не актриса в смысле лицедейства. Мордюкова - стихия.

Ее можно смотреть бесконечно, как шторм на море. Она величественна, даже когда играет смешное. Ее купчиха Белотелова в "Женитьбе Бальзаминова" похожа на тряпичную бабу с чайника, которую распирает от желания, и она утробно клокочет от перегрева. Ее управдом Плюш в "Бриллиантовой руке" непробиваема, как крепость, и если соображает, то мы слышим скрип шестеренок. Здесь все масштабно, как сама Россия.

Но вспомните Ульяну Громову, ее дебют в "Молодой гвардии". Красавица-казачка, немногословная, с гордой статью - словно символ всего военного поколения: такую можно убить, но сломить нельзя. И это тоже - Россия. Как Вавилова из "Комиссара". Как Мария из "Родни". Как трагическая Матрена из "Трясины". Как героини "Простой истории" и "Чужой родни". Везде быт она претворяет в бытие, а судьбу отдельную - в общую. В судьбу земли, народа и воли.

Она вся - от этой земли, такая же просторная и непредсказуемая. Не умеет вышивать бисером, хлопотать лицом и мельтешить - играет размашисто, крупными мазками. И видно, что с партнером по экрану у нее не игра, а борьба, поединок - кто кого? И с режиссером, судя по всему, тоже. Потому что стихию нельзя укротить, можно только постичь ее законы, чтобы использовать в мирных целях. Умом ее тоже не понять, и не нужно. Ею можно только восхищаться.

Когда режиссер Денис Евстигнеев задумал в трагической истории "Семи Симеонов" (фильм "Мама") показать не меньше, чем Россию, то в роли матери, которая своей любовью всех объединяет, согревает, казнит и милует, ранит и врачует, видел только Мордюкову... С ним и поговорим о Мордюковой - о том, как укрощают стихию.

Денис Евстигнеев: Она - особая вселенная

Российская газета | Если бы вам предложили охарактеризовать Нонну Мордюкову одним словом - каким бы оно было?

Денис Евстигнеев | Первое, что приходит в голову: природа. Не в смысле: актерская природа, а - природа! Ветер, стихия, горы, равнины... Вот такие категории.

РГ | Как вам, совсем молодому тогда режиссеру, достало отваги пригласить ее на съемки?

Евстигнеев | Я не знаю, как решился на это. Наверное, сработало молодое хамство. Задачу облегчало и присутствие Кости Эрнста, с которым мы тогда делали для ТВ "Русский проект". И не было дороги назад, надо было решаться - я набрался мужества и набрал номер. Мне надо было уговорить ее сниматься не просто в фильме, а в полутораминутном! Ее, которая играла огромные роли в классических картинах! И на это у меня была только одна попытка - второй быть уже не могло.

РГ | Давайте напомним, что ей надо было сделать в этом ролике "Русского проекта".

Евстигнеев | Они с Риммой Марковой играли там путевых обходчиц. Но за эти полторы минуты ей надо было сыграть - все. Слова, которые она говорила, - очень бытовые и приземленные. Но через эти слова нужно было дать понять зрителю, как она на этих рельсах войну пережила, как детей вырастила, как там вся жизнь прошла... И на это все было ровно полторы минуты!

РГ | И что же вам на это сказала Мордюкова?

Евстигнеев | "Я не понимаю, как это можно сделать за полторы минуты!" Я ответил, что тоже не понимаю. Но предложил попробовать. Не могу сказать, что она мне поверила. Проще говоря, она меня послала. Но я не сдавался, и мы проговорили часа полтора. И она согласилась - как человеку творческому, ей было интересно сыграть и это. Наверное, возник некий актерский азарт. Тем более что играла она в паре со своей подругой Риммой Марковой. Результат ее, по-моему, удовлетворил.

РГ | И она уже без особых колебаний согласилась сниматься в "Маме"?

Евстигнеев | А этот проект был сразу ориентирован на нее. Она даже принимала участие и в поиске денег для фильма, и в доводке сценария. Конечно, были у нас и трения, причем серьезные. Мы спорили, бесконечно переписывали сценарий, она что-то предлагала - и мы это в сценарий вводили, с чем-то была не согласна - и мы это убирали... Но все это - до съемок. Она высокий профессионал и знает, что можно сколько угодно ссориться, орать друг на друга, но после команды "Мотор!" она становится актрисой, а я - режиссером.

РГ | Трудный в работе человек?

Евстигнеев | Это личность громадного масштаба, особая вселенная. И при подлете к этой вселенной надо учитывать ее гравитацию. А гравитация мощная, энергетика невероятная. Вообще, я считаю, общаться с мальчиком, олигархом или великой актрисой надо одинаково. Не сюсюкать с мальчиком, не становиться на четыре лапы перед олигархом, не говорить актрисе каждую секунду, как она гениальна. Поэтому у нас сложились нормальные отношения. И у ребят-актеров, с которыми она снималась, она сразу поставила себя так, что это были отношения равные. Она их допустила до себя, и они почувствовали раскрепощение. Шутили с ней, как-то ее обзывали и очень ее полюбили.

РГ | А можно представить себе Мордюкову, которая послушно повторяет кем-то написанный текст? Со стороны ощущение, что это спонтанно текущая жизнь, фиксируемая кинокамерой.

Евстигнеев | Текст она делает своим, заполняет его собой без зазоров. Но любой текст - ничто в сравнении с тем, что она может показать без слов. Она "подминает" под себя все сценарии, и задача режиссера в том, чтобы получилось нечто цельное. Но вы правы: нужно ее отпускать на свободу, потому что самое ценное, что можно получить, пригласив такую актрису, - это сполна воспользоваться ее мощью.

РГ | Были случаи, когда предложенное ею оказывалось крупнее и лучше задуманного?

Евстигнеев | Конечно. И еще были моменты, когда сыгранное ею превращало меня из режиссера в зрителя. Что, кстати, вредно для дела: режиссер должен в любой момент сохранять некую отстраненность и контролировать происходящее - как камера движется, как кадр выстроен... Но я ничего не мог с собой поделать: она играла - и все вокруг куда-то уходило, и я перед своим режиссерским монитором становился просто восхищенным зрителем.

РГ | Как вы думаете, почему, кроме "Женитьбы Бальзаминова", она так ничего и не сыграла из русской классики?

Евстигнеев | У каждого актера своя судьба. Ее судьба - прекрасна и, как все в Мордюковой, уникальна. Мне, скажем, трудно было бы представить ее в каком-нибудь заграничном сюжете - она настолько наша и так идеально выражает собой эту землю и эту эпоху. Вы можете вообразить: узкая улочка французского городка, и выходит из булочной Нонна Викторовна с багетом под мышкой... Невероятно. Хотя почему бы и нет - может, получилась бы замечательная комедия. В принципе Мордюкова может все. Это величайшая актерская органика, равных ей мало. Есть много людей артистичных на генном уровне - идут хорошо, говорят складно, перед камерой не теряются. У нее нечто большее - поразительное чувство правды. На правду у нее абсолютный слух. "Дать петуха" она не способна по определению.

РГ | Трудно себе представить и Мордюкову, мучительно входящую в образ, ищущую какие-то актерские приспособления...

Евстигнеев | В природе любого великого мастера - кажущаяся простота. Смотришь со стороны - как все легко! Словно играючи. Такое, кажется, может любой. Что при этом происходит у актрисы внутри - не знает никто. Мой папа был человеком спокойным до изумления, но имел пять инфарктов. На "Мосфильме" до сих пор ходят легенды, как он после каждого дубля ложился среди декораций в укромном уголке и спал. Пока не раздавалась очередная команда "Мотор!" И - пять инфарктов. А посмотришь на экран - кажется: такое сыграет любой осветитель.

РГ | Когда вы снимали дубли, Мордюкова каждый раз в точности повторяла заданный рисунок?

Евстигнеев | Она всегда была разной, но при этом самый первый дубль почти всегда был и самым лучшим. Там работала ее безошибочная интуиция, а дальше уже вступали в действие мои глупые указания. И это было хуже.

РГ | Традиционная просьба: расскажите случай, который открыл бы ее с новой стороны...

Евстигнеев | Это всегда трудно: кино - не цепь событий, а целая жизнь, монолит, не расчленяемый на эпизоды. Поэтому займусь плагиатом и воспользуюсь рассказом художника Паши Каплевича. На "Мосфильме" они с Мордюковой примеряли огромную заячью шубу, такую тяжелую и неповоротливую, что Нонна Викторовна выронила сценарий, который был у нее в руке. И немедленно, как положено по актерскому суеверному закону, на него села. И только потом сняла шубу.

РГ | Я имел в виду необязательно смешной случай. Просто в общении с человеком всегда открываешь в нем нечто неожиданное.

Евстигнеев | Сказать по правде, от нее я ожидал всего. А открытием было то, что при всей своей стихийности она очень дисциплинированный человек. И все ее боялись как огня.

РГ | Почему?

Евстигнеев | Да потому что такая глыба. Такая великая актриса. С непростым характером. Она может отбрить хорошо, может сказануть хорошо, может позволить себе резкий поступок - но всегда по делу. Наш оператор Павел Лебешев, ее друг еще с фильма "Родня", часто помогал поправить ситуацию. У них отношения простые: она ему - Пашка, он ей - Нонка!

РГ | Ходит легенда о том, что какие-то западные источники включили Мордюкову в число десяти лучших актрис мира.

Евстигнеев | Не знаю, не могу подтвердить. Но могу утверждать, что она точно могла бы там быть.

РГ | Какие из ее ролей, с вашей точки зрения, наиболее полно выражают эту личность?

Евстигнеев | Я думаю, в каждом фильме она играет какую-то часть себя. Даже в "Бриллиантовой руке" она - та женщина, которую ты полюбил в самой первой увиденной тобой ее картине. Уже не важно, комедия это или драма, - ты следишь за Мордюковой. Как любая очень яркая индивидуальность - Раневская, к примеру, - она отдельный человек. Не она к кино приспосабливается, а кино - к ней. И сказанное ею тут же становится классикой - просто потому, что это сказано ею. "Хороший ты мужик... Но не орел!" - это "Простая история". "Кто возьмет билетов пачку, тот получит... - Водокачку" - это "Бриллиантовая рука". Все, как говорится, отсюда - и в вечность...

ФОТО: www.vesti.ru