Иран стремится к "ядерной" независимости

 

Лиха беда - начало...

По одной из легенд, первые ядерные заряды, созданные в Советском Союзе, в секретных документах обозначали аббревиатурой РДС. А расшифровывали ее, в зависимости от обстоятельств, двояко: "Реактивный Двигатель Сталина" или "Россия Делает Сама". Если абстрагироваться от политической и прочей конъюнктуры тех лет, главный мотив, конечно, - "Делает Сама".

А точнее - ДЕЛАЕМ САМИ.

Он же - ключ к пониманию того, чего добивается нынешнее руководство Исламской Республики Иран. Речь не идет напрямую о создании собственного ядерного оружия. Но Тегераном официально провозглашена линия на создание в стране полномасштабной научно-технологической базы ядерного топливного цикла. Помимо подготовки кадров и развития соответствующих научных центров, это подразумевает большую и чрезвычайно затратную производственную цепочку: от разведки и добычи уранового сырья, его переработки - к овладению сложнейшими технологиями обогащения урана, производства ядерного топлива и его радиохимической переработки после использования в реакторах.

Три последние стадии считаются критичными, потому что открывают прямую дорогу к получению делящихся материалов оружейного качества (урана-235 и плутония-239) с последующим изготовлением на их основе простейших ядерных зарядов. Разумеется, для создания боеприпаса - атомной бомбы или боеголовки ракеты - нужны и другие специальные материалы. Нужны, понятное дело, свои ученые и конструкторы. Но это все задачи второго порядка, поскольку принципиальная схема ядерного заряда давно известна, а варианты конструкции есть даже в Интернете.

Главное, что, к слову сказать, определяло и сроки испытания первой советской атомной бомбы, - получение достаточного количества ядерной взрывчатки: высокообогащенного урана (не менее 90 процентов по изотопу уран-235) и оружейного плутония-239. США и СССР были в этом смысле первопроходцами. На их опыте учились другие, заметно сокращая свой путь проб и ошибок.

Если в исламской республике освоят промышленную технологию обогащения урана до 3-4 процентов, как это требуется для реакторов АЭС, то научатся при желании получать и требуемые для бомбы 90 процентов. Причем зависимость здесь, как говорят специалисты, нелинейная: труднее всего на первых этапах, когда приходится иметь дело с большими объемами сырья. А с уровня 3-4 процентов дело продвигается значительно быстрее - надо лишь заполучить хорошую технологию...

Именно эта перспектива и те возможности - пока, к счастью, гипотетические, - которыми обладает Иран, возбудили общественное мнение на Западе. И сплотили политиков в поиске рычагов, способных заставить официальный Тегеран отказаться от планов создания собственного обогатительного производства.

Что такое "обогащение урана"?

С позиций физики как науки - это разделение изотопов U-238 и U-235, которые содержатся в урановой руде. В технологическом смысле - повышение концентрации U-235, поскольку в природном уране его содержание не превышает 0,71 процента, а именно этот изотоп используется как делящийся материал в реакторах и ядерном оружии.

В качестве топлива для АЭС применяют уран с обогащением от 1,5 до 4,5 процента. Для реакторов подводных лодок, атомных ледоколов и некоторых исследовательских установок требуется обогащение от 35 до 60 процентов и выше. В ядерные заряды идет материал с обогащением не менее 90 процентов по изотопу U-235.

Любые сравнения, как известно, хромают. Но до определенной степени здесь уместна аналогия с последовательными стадиями переработки молока: сливки - сметана - масло. Известный за рубежом и широко развитый в России центрифужный метод обогащения урана означает, что до четырех миллионов газовых центрифуг по меньшей мере на четырех объектах в разных частях страны круглосуточно вращаются со скоростью 1500-1650 оборотов в секунду, последовательно переводя урановое сырье из состояния "молока" в состояние "сметаны". Правда, в отличие от сепараторов на молокозаводах, в центрифугах на Уральском электрохимическом комбинате (город Новоуральск, бывший Свердловск-44), на подобных же производствах в Зеленогорске (бывший Красноярск-45), Северске (Томск-7) и Ангарске крутят не жидкость, а превращенный в газообразное состояние гексафторид урана.

Производство "масла" (в нашей аналогии - обогащение урана до оружейных кондиций) в России, по уверениям высшего руководства, прекращено в соответствии с международными соглашениями еще в конце 90-х годов прошлого века. Но "сливки" и "сметану" мы производим в больших количествах, причем по цене и качеству они вполне конкурентоспособны на мировых рынках. Разумеется, готовы эти услуги предоставлять и Тегерану. Даже больше того - предложили создать на территории России совместное предприятие по обогащению урана для нужд атомной энергетики. Иранской стороне может принадлежать какая-то часть акций, но - без передачи собственно технологий. Они остаются российским ноу-хау и, как того требует Договор о нераспространении ядерного оружия и технологий двойного назначения, сохраняются в исключительной собственности Российской Федерации.

За этот жест, который сделала Москва, чтобы разрулить накалившуюся ситуацию вокруг иранской ядерной программы, в Тегеране сдержанно поблагодарили, но воспользоваться таким шансом не спешат. А причина все та же - ХОТЯТ ДЕЛАТЬ САМИ и ни от кого не зависеть.

Представитель Ирана в Совете управляющих МАГАТЭ в ответ на претензии со стороны США и Евросоюза неоднократно заявлял, что его странна "никогда не откажется полностью от проектов по обогащению урана, так как они способствуют развитию энергетического сектора экономики". И всякий раз напоминал, что это право есть у всех членов Международного агентства по атомной энергии.

Намерения явные и неявные

С формальных позиций возразить чиновнику нечего: устав МАГАТЭ действительно устанавливает суверенные права всех его членов на развитие у себя атомных технологий и даже предусматривает оказание содействия - технического, организационного, вплоть до финансового. Но есть одно непременное условие: такого рода программы должны быть поставлены под контроль МАГАТЭ, включая проведение инспекций непосредственно на объектах "заявленной деятельности". Их цель - следить за тем, чтобы материалы и технологии из сферы мирного атома не переключались на военные цели.

Такую совокупность международных договоров, двухсторонних соглашений, дополнительных протоколов к ним в сочетании с инспекциями на местах принято называть "гарантиями МАГАТЭ". Гарантиями того, что число стран, обладающих ядерным оружием или получивших доступ к нему, не будет увеличиваться.

Иран стал членом МАГАТЭ еще в 1958 году - вслед за созданием самой этой организации. В августе 1963-го в Москве был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой - в том же году Тегеран к нему присоединился, а 2 февраля 1970 года вступил в Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). В 1973-м - подписал с МАГАТЭ Соглашение о всеобъемлющих гарантиях, еще через год - дополнительное соглашение о содействии инспекциям агентства на своей территории.

К этому времени в стране действовал исследовательский реактор TRR мощностью 5 МВт, который был построен американцами (начальная цена контракта - 5 миллионов долларов) и положил начало Атомному центру Тегеранского университета. Он был выведен на критический уровень 1 ноября 1967 года. И не откуда-нибудь, а именно из США для этого реактора было поставлено ядерное топливо с обогащением 93 процента по U-235 - а это фактически готовый оружейный материал. Сообщалось, что стандартная загрузка активной зоны TRR - 5,7 килограмма.

Только четверть века спустя, в 1992 году, под патронажем МАГАТЭ он был модернизирован специалистами из Аргентины для работы с ураном 20-процентного обогащения. Тогда же Буэнос-Айрес продал Тегерану более ста килограммов такого топлива.

Свой атомный след на территории исламской республики оставил и Китай - с его помощью построен исследовательский импульсный реактор MNSR небольшой мощности (всего 30 кВт) в Исфахане. И там же по китайским проектам сооружено несколько экспериментальных реакторов так называемой нулевой мощности.

Словом, Иран никак нельзя назвать новичком в атомных делах. И неудивительно, что уже в начале 70-х здесь замахнулись на широкомасштабную ядерную энергетику. По официальным сведениям, к 2000 году планировалось затратить 30 миллиардов долларов на создание 23 энергоблоков.

В июле 1975 года немецкая компания Kraft Werk Union (KWU-Simens) приступила к строительству двух энергоблоков по 1300 МВт каждый в провинции Бушер. Они должны были вступить в строй в декабре 1980-го (первый энергоблок) и в октябре 1981-го (второй). Но все резко изменилось после Исламской революции 1979 года: строительные работы на АЭС прекратились. И хотя готовность первого энергоблока, по некоторым оценкам, достигала 70 или даже 80 процентов от объема пускового комплекса, европейцы из Ирана ушли.

В Тегеране это комментируют по-своему, упирая на то, что "при шахском режиме ядерная программа была основана на иностранной технической и финансовой помощи", поэтому "Исламская Республика от нее отказалась". Сейчас провозглашен курс "на развитие тех типов реакторов, которые могут быть спроектированы и построены с помощью иранских специалистов". Говорят о намерении строить тяжеловодные реакторы, в особенности реакторы типа CANDU - в расчете на использование природного урана, который добывается в Иране. Для этих же целей в Араке строится завод по производству тяжелой воды.

А недостроенная АЭС в годы восьмилетней войны с Ираком несколько раз подвергалась бомбардировке, объектам станции был нанесен серьезный ущерб. В таком состоянии и приняли ее наши специалисты - после того как Россия в 1992 году подписала межправительственное соглашение о достройке, а точнее "сдаче под ключ", первого бушерского энергоблока - уже с нашим реактором ВВЭР-1000. Исполнительным агентом и генподрядчиком по этому межправсоглашению с 1995 года выступала и выступает организация, которая теперь именуется "Атомстройэкспорт".

По самым последним данным, ею привлечено на завершающем этапе работ более 3500 специалистов из России и Украины, в том числе с наших собственных пусковых объектов. У них есть все основания надеяться, что в конце нынешнего или начале следующего года станция будет введена в строй. Ведь, кроме всего прочего, для нашей страны это вопрос престижа и дееспособности как экспортера технологий - сколько можно корректировать график достройки и переносить дату самого пуска, первоначально намечавшуюся на 2003 год?!

Справедливости ради надо сказать, что своя доля ответственности за подобные отсрочки лежит и на иранской стороне. Власти Тегерана, признавая на словах общие для всех требования МАГАТЭ, долго тянули с подписанием протокола о возврате отработанного ядерного топлива, чем серьезно осложняли сотрудничество с Россией по достройке АЭС, в частности, и восприятие мировым сообществом своей ядерной программы в целом. Но в конце февраля прошлого года вице-президент Ирана и руководитель Организации по атомной энергии Голям Реза Агазаде дал России такие гарантии - прямо на площадке строящейся станции, под объективами телекамер, подписал документ. С российской стороны подпись поставил Александр Румянцев, бывший тогда главой Росатома.

Вместе с группой коллег-журналистов мне довелось присутствовать в тот самый момент в том самом месте. Не исключено, что мы оказались очевидцами и участниками знакового события в истории иранской ядерной программы и российско-иранских отношений.

"Какие будут ваши аргументы?"

Возвращаясь к письму нашего читателя, предвижу новые вопросы: а где доказательства того, что Иран стремится обрести оружие? Или хотя бы отдельные примеры? Какие, строго говоря, есть аргументы?

Отвечаю: только косвенные. Но и с ними не густо. В ином случае ядерное досье Тегерана давно бы перекочевало в Совет Безопасности ООН.

На международном уровне о подозрениях в адрес Ирана всерьез заговорили летом 2002 года. В августе один из представителей иранской оппозиции передал разведслужбам США сведения о строительстве центрифужного комплекса на объекте Натанз. А за месяц до этого представитель исламской республики в МАГАТЭ официально уведомил агентство о начале в его стране широкомасштабных работ по ядерно-топливному циклу.

В сентябре того же года на генконференции МАГАТЭ вице-президент Ирана Голям Реза Агазаде заявил о намерении построить в ближайшие годы по меньшей мере шесть новых энергоблоков АЭС и пригласил Мохаммеда аль-Барадеи лично посетить ядерный центр Натанз. В феврале 2003 года гендиректор МАГАТЭ наносит такой визит. Натанз обследуют также инспекторы агентства и в июне того же года заявляют, что обнаружили частицы высокообогащенного урана в пробах, которые были взяты на объекте. Тегеран на это реагирует по-своему: всего через две недели дает разрешение на загрузку первой партии гексафторида урана в центрифугу и приступает к тестовым испытаниям.

В августе под давлением МАГАТЭ власти Ирана допускают международных инспекторов для отбора проб в лаборатории "Калайе электрик компани" в окрестностях Тегерана, где с 1997 по 2002 проводилась вторая стадия НИОКР с целью отработки обогатительных технологий. Примерно в это же время Тегеран делает попытку объяснить происхождение частиц высокообогащенного урана, что обнаружены на центрифугах ядерного центра Натанз: якобы приобрели за рубежом не новое оборудование, а б/у, предварительно загрязненное обогащенным ураном.

Назвать страну-производитель центрифуг и другого оборудования, задействованного в программе обогащения урана, пункты его складирования, а также организации-посредники, через которые оно было закуплено, официальный Тегеран отказался.

Некоторое время спустя "Нью-Йорк таймс" публикует статью, где со ссылкой на американские и европейские конфиденциальные источники сообщает, что Тегеран обсуждал приобретение технологий для изготовления ядерного оружия и скрывал этот факт в течение восемнадцати (!) лет. Есть якобы датированный 1987 годом документ, согласно которому люди Абдула Кадыр Хана, создателя пакистанской атомной бомбы, намеревались продать Ирану за сумму от десятков до сотен миллионов долларов пакет технологий, включая сложный процесс придания урану свойств твердого металла.

Как отмечается в статье, "это - критический шаг на пути к созданию заряда ядерной боеголовки, хотя инспекторы считают, что Иран мог представить и другие объяснения своему желанию придать урану свойства твердого металла".

Примерно тогда же возник вопрос о строительстве Ираном подземного тоннеля в непосредственной близости от ядерных объектов в Исфахане. Тегерану вменялось в вину то, что он вовремя не сообщил МАГАТЭ о создании такого тоннеля. О нем стало известно лишь после появления фотографий, сделанных со спутников-шпионов. Власти Ирана в ответ на эти обвинения заявляют, что строительство тоннеля было начато "из-за опасений возможного нанесения Соединенными Штатами ракетно-бомбовых ударов по иранским ядерно-энергетическим объектам".

Подобные недомолвки и объяснения задним числом никак не добавляют доверия к тому, что публично декларируют иранские власти. Однако руководители российской атомной отрасли предпочитают открыто не комментировать политические аспекты ядерной программы своих партнеров. А что касается практической стороны дела, тут надо понимать следующее.

Создание собственных предприятий ядерно-топливного цикла, в том числе производств по обогащению урана, становится экономически оправданным и начинает себя окупать, когда страна обладает по меньшей мере 7-8 действующими энергоблоками вроде того, что строится в Бушере. Для Ирана это пока недосягаемая мечта. На их призыв с трибуны МАГАТЭ в сентябре 2002 года - "приходите и стройте" - и по сей день никто не откликнулся. Только Россия никак не домучает многострадальный Бушер-1 и недавно дала свои предложения по второму энергоблоку на этой площадке. В свое время шел разговор о строительстве с нашим участием и по нашим проектам двух новых блоков Ахвазской АЭС, но сейчас эта перспектива выглядит настолько призрачной, что о ней уже не вспоминают.

После того как завершились консультации в Тегеране вокруг нашего предложения создать СП по обогащению урана и российская делегация во главе с заместителем секретаря Совбеза вернулась в Москву, Тегеран почти демонстративно срывает пломбы МАГАТЭ с опечатанных лабораторий в Исфахане и с оборудования в ядерном центре Натанз - выходит из объявленного ранее моратория на работы по обогащению урана. От такой, мягко скажем, непоследовательности теряют терпение даже искушенные и много повидавшие переговорщики. Один из членов российской делегации, чье имя по понятным причинам называть не могу, в разговоре со мной не сдержался:

- Так не поступают! Дело не в том, законно - не законно, есть у них это право или нет. К ним ведь обратились не чиновники из секретариата МАГАТЭ, а несколько десятков стран - членов организации с просьбой воздержаться от продолжения этой деятельности, пока все вопросы относительно их ядерной программы не будут сняты в рамках существующих процедур МАГАТЭ - чтобы не доводить дело до Совета Безопасности ООН. Но они наплевали на эти обращения. И на нас в том числе...

Дипломаты тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Но если внимательнее присмотреться к их иранским визави, окажется, что они верны самим себе. Иранские лидеры с самого начала настаивали на временном характере их моратория как жеста доброй воли. И год, и два назад, и сегодня глава атомного ведомства Ирана Голям Реза Агазаде говорит, по существу, одно и то же: "Наша позиция состоит в том, чтобы продолжить деятельность по обогащению урана и одновременно делать все возможное для повышения доверия со стороны европейцев".

Создается впечатление, что этих людей с избранного ими и только им доподлинно известного курса уже не свернуть.

своими ушами

С бомбой или без?

Для рядовых иранцев такого вопроса не существует

В одном неприметном ресторане на окраине Тегерана, куда мы зашли перекусить, журналистов из России принялся обслуживать сам хозяин. Официантом он оказался никудышным, зато - словоохотливым собеседником.

- Если Америка нападет на Иран, кто победит? - уколол хозяина вопросом один из моих спутников.

- Мы!

- У вас есть хорошие воины?

- Да. Вы разве в этом сомневаетесь?

- Почему же тогда не победили Ирак?

- Им Америка помогала.

Переглянувшись с сыном, задает встречный вопрос:

- Если Турция и Россия станут воевать, кто победит?

- Россия не будет воевать с Турцией, - дипломатично уклоняется коллега. - И Турция с Россией - тоже.

Наш собеседник понимающе кивает. Интерес к посетителям в его глазах разгорается, а желание продолжить откровенный разговор борется с инстинктом самосохранения. Он представляется, но просит не упоминать его имя и не указывать название заведения.

- А с атомной бомбой Ирану было бы спокойней? - решаюсь я задать свой вопрос.

- Конечно. И она уже есть. Еще при шахе сделали.

- Неужели? Может, он с собой ее увез, когда удирал на грузовых "Боингах"?

- Да нет. Говорят, он вывез только ковры.

- Если бы шах вернулся, - снова вступает коллега, - вы бы не стали воевать с Америкой?

- Шаха уже нет в живых. Но если бы американцы привезли принца, никто бы воевать не стал...

из первых уст

Академик Виктор Михайлов: за чужие грехи не отвечаем

На просьбу "Российской газеты" прокомментировать скандальные сообщения о распродаже ядерных технологий и оборудования людьми из команды пакистанского ядерщика Абдул Кадыр Хана, в том числе о возможности их попадания в Иран, директор Института стратегической стабильности Росатома Виктор МИХАЙЛОВ, сам возглавлявший это ведомство с 1992-й по 1998 годы, отреагировал весьма эмоционально.

- Не по тому адресу обратились! Это не Россия и не Советский Союз, а Соединенные Штаты помогали Пакистану в атомных делах.

Российская газета | У вас какие-то особые основания для таких заявлений?

Виктор Михайлов | Да, потому что нас пытаются обвинять в том, за что несут ответственность другие. Атомную станцию в Иране, как известно, начинала строить не Россия. А когда мы туда пришли, я своими глазами увидел то, что явно не вписывалось в схему обычного энергетического реактора. Я видел готовые программы расчета активной зоны - потока нейтронов, температурных режимов в зонах реактора, видел генератор 14-мегавольтных нейтронов, которые получаются при синтезе дейтерия с тритием... Зачем это все для мирной энергетики на том этапе, где находится Иран?!

РГ | Раз вы это видели и понимали, почему взялись достраивать станцию в Бушере? Ведь решения тогда не без вашего участия принимались...

Михайлов | Обязательства российской стороны были предельно четко оговорены в межправительственном соглашении, а оно составлено в соответствии с требованиями МАГАТЭ. Заходил, я знаю, вопрос о поставке наших центрифуг для обогащения урана. Но мы писали в протоколах, что, когда будет у них развиваться атомная энергетика, когда будет добыча, будет рудное обогащение урана, тогда мы можем рассмотреть возможность поставки технологий для центрифужного метода разделения изотопов - то есть давали им перспективу в мирном атоме. Мы ведь Китаю в то время уже поставляли газовые центрифуги. Но - хочу специально обратить внимание - поставляли в том технологическом цикле, где оружейный уран никогда не получишь.