Зал был забит сверх всякой меры: везде, где только можно, были установлены дополнительные стулья, в амфитеатрах люди плотно сидели на ступеньках и даже на полу, в партере вдоль стен стояла толпа. Такое впечатление, что все пришедшие в тот вечер в надежде чудом проникнуть в зал, тем или иным способом оказались внутри.
Сомнительно, чтобы Флеминг была так уж популярна в России. Двигателем успеха, тараном, позволившим добыть спонсорские деньги и помочь распространить дорогие билеты, наверняка был певший вместе с ней Дмитрий Хворостовский.
Выйдя перед началом концерта к публике, до черноты загоревший кумир пообещал, что этот вечер откроет целую серию концертов под названием "Хворостовский and friends". Теперь певцу предстоит поломать голову над тем, что делать дальше: исполнителей такого уровня в мире сейчас немного. Рене Флеминг не имеет той светской славы с некотором уже оттенком скандальности, как Анна Нетребко, установившая недавно кассовый рекорд Зальцбурга. Территория Флеминг - это собственно музыка, и на ней она не имеет равных.
Сегодня, когда жанр "поющий певец" становится вымирающим и заменяется эрзацами, скроенными по законам шоу-бизнеса, голос Рене Флеминг производит неизгладимое впечатление: такое сочетание широкого диапазона и красоты тембра встречается очень редко. Даже когда Флеминг форсирует голос, чтобы "пробить" оркестровую массу, как, например, в спетой ею песне Рихарда Штрауса "Цецилия", богатство тембральных красок практически не страдает. На современной оперной сцене Рене Флеминг является эталонным лирико-драматическим сопрано.
Как подлинная примадонна, она позволяет себе выбирать программу по своему вкусу: помимо своего любимого Штрауса, спела песню Мариетты из "Мертвого города" Корнгольда, автора, нерепертуарного даже на Западе. Нужно сказать, что эти два сложных номера, открывавших второе отделение, вызвали не менее теплый отклик, чем арии и сцены из более популярных произведений.
Дмитрий Хворостовский в компании Рене Флеминг смотрелся не то чтобы чужаком, но немного не в своей тарелке. Как раз ему не пошло на пользу стремление угодить вкусам публики. Куплеты Эскамильо певцу просто не по голосу, и, взявшись за них, Хворостовский порядком подпортил хорошее впечатление, оставленное арией графа ди Луны из "Трубадура". Два сложнейших для любого певца фрагмента из русских опер, ария Шакловитого из "Хованщины" и ария Игоря из "Князя Игоря", не входят в постоянный репертуар Хворостовского и были спеты им приблизительно, на усредненной эмоции. Это было особенно заметно по контрасту с отлично актерски сыгранной в рамках концерта ролью Жермона - в первом отделении Флеминг и Хворостовский порадовали публику большой сценой из второго действия "Травиаты".
Финальный дуэт из "Евгения Онегина", в котором Флеминг, несмотря на трудности с русским языком, оказалась интересной и убедительной в партии Татьяны, завершил заранее объявленную программу. Но это было еще не все. В трех бисовых номерах Флеминг предстала в неожиданном свете. Оказалось, что она органично чувствует себя и в венской оперетте, и в джазовом звучании. Но все-таки ее подлинная стихия - это опера. Дуэт Дон Жуана и Церлины из "Дон Жуана" Моцарта заставил пожалеть о том, что подобный состав вряд ли возможен в реальном спектакле: звезды уровня Флеминг не поют Церлину. А жаль, потому что в этом маленьком эпизоде она сумела сыграть целую гамму чувств соблазняемой севильским обольстителем простушки, от удивления, смятения до отчаянной решимости: "Ах, будь, что будет, пойдем!"