О квотах для своей молодежи ни одна другая партия пока не заявляла. И, надо полагать, не только потому, что радикалы слева и справа не хотят соблазнять новобранцев депутатскими мандатами, предпочитая пополнять ряды лишь бескорыстными борцами за идею. Просто ни те ни другие по причине своей маргинальности никому не могут гарантировать хотя бы мало-мальской приобщенности к государственным делам. Да и кто поверил бы обещанию, скажем, Виктора Тюлькина "открыть дверь в реальную политику" для юных активистов возглавляемой им РКРП.
Короче, местами в Госдуме и региональных парламентах оппозиционно настроенную молодежь заманивать бесполезно. Она и не очень стремится туда. Однако рост радикальных настроений в среде 20-летних, появление организаций типа "Авангарда красной молодежи", "Обороны" и т.п. свидетельствуют о том, что публичная политика у нас никуда не исчезла. Покинув стены парламента, она вышла на улицы, только и всего. "После льгот отменят жизнь", "Нам нужна служба по контракту, а не рабство по призыву", "Нет - чиновничьему произволу!". Эту песню запевает молодежь. На фоне сошедших со сцены деятелей ельцинского призыва, деморализованных либералов, пожилых краснознаменцев молодые критики власти привлекают внимание. И хотя способы гражданского волеизъявления, как и орудия протеста (майонез, пломбир, гнилые помидоры), к которым прибегает авангард красной и прочих цветов молодежи, вызывают немало вопросов, большинство новых левых и новых правых бескорыстно преданы своему новому левому и новому правому делу. В отличие от "взрослых" гуттаперчевых политиков они искренне одержимы идеей и почти не подвержены конъюнктурным поветриям. Перебежки из партии в партию нечасты в их среде. Партийное товарищество, весьма условное понятие в кругу политических аборигенов, для молодых-начинающих кое-что значит.
Один из юных радикалов составил классификацию оппозиционных молодежных организаций по принципу их формирования и целевому предназначению. Ну, например...
"Идеалисты". В основе создания подобных организаций лежит некая благородная идея (защита прав человека, борьба за экологию и т.п.). Это клубы энтузиастов.
"Сектанты". Это лево- и праворадикальные организации. Создание их заключается в спекуляции на юношеском максимализме, обостренном восприятии молодыми людьми социальной действительности. Для еще не сформировавшихся ребят рисуется образ врага (капиталист, чернокожий, кавказец), который обвиняется во всех бедах.
"Боевой авангард". Такого рода организации формально не ангажированы, но де-факто обслуживают интересы какой-нибудь партии. "Боевой авангард" постоянно подчеркивает свою независимость, но яростно борется с политическими оппонентами своих хозяев.
Отношения партийной молодежи со старшими товарищами не укладываются в универсальную схему. В каждой партии свои порядки. Но разница между "большими" и "маленькими" всегда очень наглядна. Эта разница не в формах сопротивления, гарантирующим одним депутатское кресло, а другим - холодный пол "обезьянника". Разница в том, что "большие" заняты дежурной и унылой, им самим уже осточертевшей имитацией политического протеста, а "маленькие" действительно протестуют, делая это весьма изощренно и явно себе в удовольствие. Иногда "большие" потихоньку благословляют "маленьких" на какую-нибудь радикальную выходку: мол, мы бы сами, да нам не положено... Известное дело: что не позволено Юпитеру с его высоким статусом, то позволено быку.
Если КПРФ и прочие партии, аттестующие себя оппозиционными, будут по-прежнему рыхлыми, знамя борьбы перехватят лидеры их молодежных организаций. Радикализация протеста, чему свежий пример уличные выступления против повышения тарифов ЖКХ, формирует спрос на молодых вожаков.
Появление радикальных молодежных группировок не может не беспокоить власть. Ее заинтересованность в привлечении молодежи на свою сторону (20- процентная квота "Единой России" для своих активистов - еще один способ добиться этого) вполне понятна. На массовое уличное выступление требуется столь же массовый уличный ответ. С применением соответствующих средств политической обороны.
Мобилизацией молодежи занялись и региональные политики. В Подмосковье появились "Местные". В Приморье действует "Наша страна". А Юрий Лужков создал студенческое патриотическое движение "Гражданская смена". Цели новой организации четко продекларированы: "Политическое ориентирование молодежи, в том числе через личный контакт представителей власти со студенческой молодежью; налаживание через диалог взаимопонимания власти и молодежи; разъяснение необходимости сохранения политической стабильности в интересах поступательного развития страны".
Почему крупные политики спешат обзавестись молодежными организациями? Это полезно двояко. Во-первых, как отклик на политическую конъюнктуру. А во-вторых, как способ укрепить собственные позиции.
Но не напрасны ли опасения, что без создания молодежных заградотрядов в Россию проникнет "оранжевая революция"? Сама угроза ее экспорта - не миф ли? И не преувеличена ли боязнь, что на нашей политической почве произрастет нечто похожее на "Пору" или "Кмару"? Универсальное соображение, что молодежь - самая бунтарская часть любого общества, не поможет ответить на этот вопрос тотчас и утвердительно. Бунтарская-то бунтарская, да только не у нас. И причиной тому не всеобщее подобострастие, и не холодный практицизм нацеленных на карьеру молодых дарований. Скорее пофигизм. Апатия. Ну не генерируется политическая активность в аполитичном (судя по настроениям большинства) обществе. Если даже грозивший (к счастью, несостоявшийся) обмен студенческих билетов на военные не вывел никого из учебных аудиторий на улицы, то говорить о склонности российской молодежи к революционным подвигам, пожалуй, рановато.
Однако в обществе зреет... нет, еще не протест, а смутное, подчас не умеющее осознать самое себя, связать следствие и причины, недовольство развитием ситуации. Что этим недовольством проникаются и юные завсегдатаи клубных тусовок, обитатели дискотек, тоже очевидно. Тем не менее для "оранжевой революции" у нас нет никаких предпосылок. К пониманию этого мало-помалу приходит и власть.
ВАЛЕРИЙ ВЫЖУТОВИЧ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОБОЗРЕВАТЕЛЬ