Стихи с акцентом
Кто такая Гулрухсор Сафиева? Можно представить ее читателям как исследователя, который "увел Омара Хайяма из кабака". Она изучила все пять тысяч рубаи, приписываемых великому персидскому поэту, и пришла к выводу, что большинство из них - фольклор. Московское издательство "Совершенно секретно" издало ее полемичную книгу, которую пока никто не опроверг.
Но Гулрухсор - больше своей работы о Хайяме.
Первый раз я встретила ее на изломе империи, но на пике ее славы: в советском посольстве в Швейцарии. Ее, депутата перестроечного Верховного совета, председателя Фонда культуры Таджикистана, лауреата советских премий, направили стажироваться к Зое Новожиловой, единственной тогда женщине-послу с расчетом направить на дипломатическую работу в одну из азиатских стран. Гуля с детдомовской прямотой тогда заявила: хочу быть поэтом, а не послом.
Прошло несколько лет, однажды ранним утром раздался ее глухой звонок из Москвы. Только что российские военные вывезли ее из таджикского ада гражданской войны.
Пять лет ей помогали выжить в Москве переделкинские поэты, московские друзья. От боли разлуки с семьей и родиной Гулрухсор стала писать стихи на русском. Татьяна Бек, которая много переводила Сафиеву, назвала их "стихи с акцентом". Гуля вернулась домой вместе с миллионом беженцев, хотя она никогда не считала себя таковой...
Потом я летала в Душанбе к ней в гости, до этого я не верила, что в каждой таджикской многодетной семье есть девочка, названная в ее честь...
А когда она этой осенью была в Москве, я пригласила ее в гости на подмосковную дачу.
Когда мы пошли в Вербилках за грибами, первый встреченный в лесу человек, а это был таджикский гастарбайтер, воскликнул: "Здравствуйте, малима! Неужели это вы!?".
Школа мигрантов
- Скажи, трудно жить на Востоке знаменитой?
- Один великий поэт заметил, что слава приносит беду. Когда тебя знает каждая собака, я не знаю, это слава или бесславие. Я хотела бы свое имя собирать с крыльев ветра, чтобы меня никто не знал. Чтобы я могла пойти на базар, поторговаться, как все. А то мне или даром отдают, или слишком высокую цену требуют. Я не знаю, что такое слава. Может, это болезнь. Но я и бесславия боюсь.
- Бесславия как бесчестия?
- Была бы Татьяна Бек жива, она придумала бы неологизм.
- Скажи, как сегодня Россия присутствует в Таджикистане?
- Россия никогда не уходила из Таджикистана, и Таджикистан никогда не отрывался от России. Мы были, наверное, единственной страной, которая, обретя независимость, не имела своей армии. Гражданская война 90-х стала нашей национальной трагедией. 201-я армия оставалась в самые трудные времена.
- Я имею в виду не столько военное присутствие в Таджикистане....
- Думаю, что умные делают политику через культуру, а не через оружие. Оружия сейчас никто не боится. Я со всеми послами российскими говорю, сейчас с Рамазаном Абдулатиповым, что в Таджикистане нужен русский культурный центр. Есть же в мире немецкие центры Гете, испанские Сервантеса, а почему бы России не иметь центры Пушкина?
- И прежде всего в странах ближнего зарубежья, где есть еще реальные носители русского языка, хотя везде уже изучение русского языка переведено в разряд иностранных..
- Да, но не один посол пока не в силах сделать это. Миллион на военную базу есть, а тысячи на центр имени Пушкина нету. Российские книги (примитивное криминальное и дамское чтиво) в основном на рынке можно встретить, челноки привозят. Много таджиков уезжает в Россию на заработки?
- Таджиков сейчас шесть с половиной миллионов. Говорят, полмиллиона наших гастарбайтеров трудятся только в России, многие едут еще в Казахстан, в Белоруссию. Кто всех считал? Наши трудовые мигранты высылают домой деньги, равные национальному бюджету. А сколько еще через носильщиков приходит!
Вот встретила земляка. Говорит, в семье много детей, я их должен учить, женить, поэтому я здесь. Но я хочу свою родину строить. Как там дома дела? Я говорю, становится лучше. Азнобский туннель открыли, который север страны с югом соединил, президент Ирана приезжал его открывать. Для нашей горной страны - это величайшее событие. Каждый мигрант уже становится человеком политическим. Он уже не рядовой человек. Если его унижают, то унижают его нацию.
- Многие считают, что Турцию в Евросоюз ведут как раз мигранты, которые получили в Европе великие уроки.
- Абсолютно с этим согласна. Сегодня Россия для таджиков - великое профтехучилище. Ведь многие едут в Россию, не умея ничего, а возвращаются домой - своими руками каменные дома возводят. У нас униженная экономическая миграция. Но это - и университеты нации при нашей великой безработице.
- Кроме гастарбайтеров в Москве в подземных переходах много попрошаек в таджикских халатах, которые раздражают своей настырностью.
- Таджик никогда не попросит милостыню. У нас грехом даже считается подавать здоровому человеку. А рассеянные по миру попрошайки в платках и тюбетейках - это люли, цыгане таджикские.
Дайте хлеб, а не мак
- Гулрухсор, ты извини, но сегодня поезд или самолет из Душанбе криминалисты встречают как десант наркокурьеров.
- Это наша огромная проблема. Безработица и нищета толкают людей на этот смертельный риск. Самое страшное - женщины-несуны. В Нуреке, городе света, есть женская тюрьма, где в основном сидят за это. Они берут на себя еще вину своих мужей и сыновей в надежде, что им меньше дадут. А им же меньше не дают.
Если Афганистан всему миру заявляет: дайте нам хлеб, мы не будем сеять мак, то наши не могут сказать: дайте нам работу, и мы не будем этим заниматься. У нас многодетные семьи, очень много сирот после гражданской войны.
- Какая сегодня проблема самая чувствительная?
- Неразвитая экономика и безработица. После распада СССР нам ничего не оставили, а были страны, которые все получили.
- Но ведь никто не уносил от вас ни ваши горы, ни электростанции, ни рудные запасы. После 15 лет независимости зачем еще продолжать кого-то винить?
- Ты права. Если у человека или нации что-то не получается, непременно кто-то другой виноват.
- Насколько я понимаю, Россия сегодня во внешней политике не ставит себе задачи - любыми силами остаться в роли старшего брата на постсоветском пространстве.
- Нет, нам брат не нужен. Своих братьев много. Равенство, уважение, взаимное доверие. Братья хороши, когда равны.
Верю - не верю
- У тебя нет ощущения, что в современном мире вместо диалога культур и цивилизаций идет нагнетание конфронтации по признаку веры...
- Если все чаще раздается: не каждый мусульманин - террорист, но каждый террорист - мусульманин, то как, по-твоему, должен реагировать исламский мир? Говорить в ответ Бушу про "христианский фашизм"? Не надо путать религиозный фанатизм с верой. Любой человек нуждается в вере. Душа человека не терпит пустоты. Но нищий не имеет Бога. Бедность рождает революции.
- Но появляются фанатики, которые за свою веру готовы уничтожить других.
- Президент Египта Мубарак в интервью вашей газете сказал, что корни терроризма - в унижении. Идею бомбить невозможно. И расстрелять идею невозможно. На мой взгляд, терроризм - это большой бизнес. Вспомним, что в басмачи записывались в прошлом веке за три копейки, а воевать против них - за пять.
Мир ни в коем случае не должен поделиться на буддистский, мусульманский и христианский миры, каждый будет если не настаивать, то подразумевать свое религиозное превосходство.
В религиозной войне не будет победителей. И это война никогда не кончится, пока хоть один человек останется. Это не война крестоносцев с копьем и мечом, это война бомб и ракет. Я не хотела бы дожить до такой войны. Бывший президент Ирана очень мудро с трибуны ООН говорил о диалоге цивилизаций. А его никто вовремя не услышал... Безразличие - страшная болезнь человечества.
- Ты была самым небезразличным человеком. Ты могла выйти на площадь к непредсказуемой толпе и вести с ней диалог.
Я недавно говорила с белорусской писательницей Светланой Алексиевич: а может, мессианство - уже не роль современной интеллигенции? Писатели пусть пишут книжки, а политики делают историю.
- Светлану хорошо знаю, не раз с ней тоже об этом говорила... У меня есть стихотворение об афганском поэте Халили. Ему стыдно было свой народ назвать беженцами во время войны, он назвал их скитальцами. Благодаря его выступлениям по радио тысячи афганцев вернулись на родину. Поэт - язык любой нации. Тому народу везет, у кого поэт - еще совесть нации.
Мы на площади были не потому, что этого хотели.
В цивилизованных странах стотысячная толпа идет и никого не трогает. А в нецивилизованных странах - 10 человек собираются и начинается война.
В президиуме счастья нет
- Сафиева сегодня - народный поэт Таджикистана. Гуля, а это делает тебя хоть немного счастливой? Или как писал Гамзатов: сижу в президиуме, а счастья нет...
- Ты же хорошо знаешь, что в президиуме я давно не сижу.
Для меня самая большая премия, что по мере возможности живу по закону совести. И что я на древнем персидском языке пишу и говорю - это самое большое счастье для меня.
- В прошлом году в России были Дни таджикской культуры. А тебя почему-то в делегации не оказалось. Ведь многие в Москве Гулрухсор считают главным паромщиком между нашими культурами... Как ты это можешь объяснить?
- Никак. Были дни нашей культуры и в ЮНЕСКО. Меня тоже в делегации не было. Правда, до этого прошел мой авторский вечер в Доме книги в Париже. Я, получается, одинокий культуроносец.
- У вас есть союз писателей?
- Наш союз писателей и, по-моему, белорусский, остались прежними.
- А много у вас членов союза?
- Очень много стало. Каждый, кто на этой войне организовал себе книгу, принят в союз писателей.
- Скажи, а кому-нибудь удалось осмыслить ту братоубийственную бойню?
- Нет. Требуется время. Раны слишком свежие.
Любовь между Кораном и Конституцией
- Когда я приезжала после войны к тебе в гости, в два часа дня уже театры закрывались.
- Сегодня все есть. Все работает. Театры и рестораны. Другой вопрос - как? Любая война, но более всего гражданская, контузит нацию, интеллигенцию в первую очередь. Сотни известных таджиков рассеялись по миру. Новая интеллигенция рождается в муках лишений...
- Сейчас в России огромная проблема - демографическая.
- У нас - наоборот. Если бы это зависело от женщины, они бы больше одного или двух детей не рожали бы. Но у них не было условий, чтобы не рожать.
Это социальный вопрос, а не моральный. В бедных странах и в бедных семьях отсутствует цивилизованное планирование семьи. Вот в чем проблема, а для кого-то, что греха таить, и беда.
- В ту поездку я писала материал из семьи многоженца: любовь между Кораном и Конституцией. А что сегодня?
- В парламенте вопрос о разрешении многоженства не прошел. Большинство населения, особенно женщины, категорически против. Но опять же - это вопрос социальный. После любой войны, когда бывает выбито целое поколение молодых мужчин, неофициально появляется двоеженство или многоженство. Травка и та из-под асфальта пробивается. А тут - сама жизнь. Взрослые женщины брак оформляют (хоть второй, хоть третий), чтобы их дети не были ничейными. Многоженство родило проблему бесправных брошенных женщин и детей. Когда женщина перестает мужчине нравиться, он говорит ей одно слово - "талок". Отторжение. И ничего он больше ей не должен. И она практически остается на улице. Сейчас многие общественные организации пытаются защитить права этих жен и их детей.
- Скажи, а какой характер у таджиков? Чем они особенны?
- Гостеприимные, во все верят. Вспыльчивые. Быстро остывающие. Любящие и ненавидящие. Мудрые и очень терпеливые. Не было бы терпения - ни одного таджика на белом свете не было бы. Каждый первый из нас любит стихи, каждый второй - их пишет. Без стихов у нас невозможно родиться, любить, они звучат даже на похоронах, когда человек уходит из жизни.
- Теперь трудно поэту издаваться?
- Каждый год мои книги выходят в Иране, восемь лет я участвую в международной книжной выставке в Тегеране. В Душанбе мои книги выходят. За последние годы около десяти книг издала в Москве. В России мне всегда было легко жить, издаваться, вечера проводить. Ты сама была свидетелем нескольких таких вечеров. Этим я обязана своим московским друзьям, поэтам, переводчикам.
- Среди них уже нет Татьяны Бек.
- Русская литература потеряла самую талантливую и совестливую поэтессу. Вы в Москве, извини, может, даже не очень представляете, кем она была для всех поэтов, как теперь говорят, ближнего зарубежья. Татьяна Бек - великий связной культур и людей. Она многих знала, любила, переводила.
- Скажи, а переводческая школа еще жива?
- Считай, что умерла. Я еще благодарна своим друзьям - Римме Казаковой, Татьяне Кузовлевой, Андрею Дементьеву, Андрею Вознесенскому, которые мне помогали. Но теперь переводами поэты практически не занимаются. Это адский неблагодарный труд. Каждый поэт хочет писать свои стихи.
"Прошу сейчас, наличными, вином"
- У тебя была большая серьезная работа, которая вышла в издательстве "Совершенно секретно"...
- "Плакала капля воды".
- Мы тогда же публиковали в "РГ" большое интервью с тобой, как удалось увести Хайяма из кабака. Из 5 тысяч приписываемых ему рубаи, ты выбрала лишь 350. Остальные, на твой взгляд, - фольклор, подражания Хайяму.
- Прошло лишь несколько лет, а книга уже стала библиографической редкостью. Самое главное, что никто не опроверг меня.
- Неужели ты до сих пор сомневаешься, что это не Хайям написал:
Что мне блаженства райские потом?
Прошу сейчас, наличными, вином.
В кредит не верю.
На что мне слава, над самым ухом барабанный бой?
- На любви к Хайяму всегда делали деньги, делают и сейчас. Я должна разочаровать русского читателя: многие рубаи - это абсолютно не хайямовские стихи. Я обнаружила, что Хайяму приписывают даже те рубаи, которые писали женщины. Всегда подозревала, что не может мужчина так сказать: "словно тюльпан мои щеки, словно кипарис мой стан".
- А не больно расставаться с мифом, который называется Омар Хайям?
- И Шекспир был (в существовании "Гамлета" ведь никто не сомневается), и Хайям жил... Много лет я собирала фольклор каратегинской долины, известной в конце двадцатого века больше хроникой гражданской войны, чем тысячелетними рубаи. Давно пришла к выводу, что такой мудрец, как Хайям, не может сотню раз, как попугай, повторять: пей вино, пей вино. Я нашла рубаи-двойняшки, тройняшки... Они все - подражание ему в разные века. Каждый, кто был недоволен своим временем, говорил от имени Хайяма.
- Но ведь Хайям не был ханжой и затворником.
- Я знаю наизусть почти все рубаи Хайяма и давно хотела вывести его из кабака, вот почему я за него взялась. Не все составители Хайяма были поэтами, поэтому не могли почувствовать разницу между поэзией и фольклором. Если Хайям кого-то и приглашает, то не в кабак, а по-персидски - в "куништ", это место не имеет ни начала, ни конца.
- И как это переводится?
- Трудно найти одно слово в русском языке... Воображение рисует: красавица танцует, миндаль цветет... Это подобие рая на земле.
- Почему такая путаница существует в мировой литературе?
- Потому что при жизни Хайям не был издан. Даже люди, которые считали его своим учителем, не писали, что были у Хайяма поэта (боялись!), а писали - у Хайяма, придворного астронома. Хайям был инопланетянином для своего времени - он был свободным человеком. Грех его в том, что он с Богом разговаривал на равных.
Западу Хайяма открыл английский переводчик Эдуард Фицджералд. Он сделал хорошее дело, но оказал и медвежью услугу: он писал свои стихи, подражая Хайяму. И этим указал путь многим дилетантам. Даже в русской литературе, увы, кто бойко говорит о вине или женщине, - это уже Хайям. Хайям - это совсем другой поэт. Он не пошлый, он мудрый и точный. Почти два миллиона людей каждый год приходят на могилу Хайяма поклониться ему. Вообще Хайям - это великая загадка... Американцы взяли его стихи, когда первый раз в космос полетели. И на затонувшем "Титанике" его сборник нашли... Он космос, который надо постичь, он поэт вопросов, главные из которых - бытие и небытие человека.