Российская газета | Александр Михайлович, вначале расскажите о проведенной вами операции. Что такое искусственное сердце и как с ним жить?
Александр Чернявский | Это аппарат вспомогательного кровообращения, сделанный в Германии. Он так и называется: "Berlin Heart" - "берлинское сердце". Уникальный прибор, продукт высоких технологий, производство которого началось не так давно - четыре года назад. В России за счет государственного бюджета в этом году было закуплено всего четыре таких аппарата, каждый из которых стоит 220 тысяч евро. Два были предоставлены московскому Институту трансплантологии и искусственных органов, два - нам. Всего же в мире сделано более 300 имплантаций искусственного сердца именно этой модели.
Система, в общем-то, довольно простая. Насос-турбина, размером с пол-ладони, работает на электрическом питании. И четыре аккумулятора, два из которых постоянно присоединены к пациенту (их нужно носить с собой в специальной сумке), два находятся на зарядке. Каждый из аккумуляторов рассчитан на 4,5 часа, а дома можно подключаться к обыкновенной розетке. Суть в том, что кровь из левого желудочка минуту, девушка даже не могла лежа спать, сердце не справлялось с притоком крови. Соответственно, и жизнедеятельность всего организма была нарушена. Теперь же, по нашим объективным данным, все нормализуется: пациентка практически перестала принимать мочегонные препараты, например. На Новый год мы планируем отпустить Светлану домой, в Красноярск.
РГ | То есть искусственное сердце может вполне успешно заменить настоящее?
Чернявский | Конечно, главная цель имплантации искусственного сердца - помочь пациенту дождаться пересадки "живого" органа. Хотя, например, в Германии есть мужчина, который не собирается "менять" искусственное сердце на донорский орган. Он почти четыре года прекрасно живет с механическим, и всем доволен. Это его право, ведь пересадка "живого" сердца - это очень серьезное вмешательство в организм, пациент после операции вынужден всю жизнь принимать препараты, подавляющие иммунитет. Иначе иммунные клетки запустят процесс отторжения "чужого" органа. Поэтому люди, которые перенесли пересадку сердца, входят в группу риска по многим заболеваниям. И тем не менее в мире ежегодно выполняется от шести до двадцати трансплантаций сердца на миллион населения. Россия же только начинает эту работу. Скорее всего, донорское сердце будет пересажено и Светлане - мы уже подыскиваем для нее донора с довольно редкой, IV группой крови.
РГ | То есть "обладательница" искусственного сердца может стать еще и первой пациенткой за Уралом, которой будет выполнена трансплантация "живого" органа. Но станут ли такие операции в ННИИПК регулярными? Вообще-то, за Уралом живет 26 миллионов человек - стало быть, если ориентироваться на мировую практику, и трансплантаций нужно делать в год как минимум 150?
Чернявский | Это безусловно востребованный вид медицинской помощи: ежегодно 500 человек на каждый миллион населения погибает от сердечной недостаточности. Но операции по трансплантации в России "приживаются" крайне тяжело. Мы были готовы к пересадкам еще в 2002 году, а в 2004 году в листе ожидания нашей клиники было 30 человек, которых можно было бы таким образом спасти. Но в это время в Москве начался скандальный судебный процесс: врачей 20-й московской городской больницы обвинили в незаконном изъятии органов. "Дело трансплантологов" парализовало всю работу: больше года операции по трансплантации в России не проводились. За это время 15 из 30 наших больных умерли. А еще у 15-ти развились настолько серьезные вторичные поражения внутренних органов, что операция им уже не поможет.
Сегодня процесс все же сдвинулся с мертвой точки - юридические вопросы, можно сказать, решены. Мы заключили договор с 34-й городской больницей о поставке донорских органов. Надо сказать, что это тоже крайне сложно: диагноз "смерть мозга", после которого у человека можно изъять сердце для пересадки, ставится комиссией из пяти врачей и представителя прокуратуры. Кроме того, необходимо согласие родственников погибшего или его письменное согласие, оформленное ранее. Но нехватка доноров - это общемировая проблема. Нам же, прежде чем начать пересадки сердца, очень важно решить и вопросы бюджетного финансирования.
Дело в том, что в 2006 году в России трансплантация сердца вошла в перечень тех видов медицинской помощи, которые оказываются за счет государственного бюджета. Наш институт получил право в год сделать две (!) таких операции, которые будут оплачены государством. Речь идет о серьезной сумме: только в течение первого года на пациента необходимо затратить около миллиона рублей. Это стоимость самой операции, а также курса иммунодепрессантов. Кроме того, мы должны гарантировать больному, что он будет обеспечен бесплатными препаратами в течение всей жизни, как принято во всем мире. Таким образом, содержание такого больного будет обходиться бюджету еще в 15-20 тысяч в месяц. Готово ли государство нести все расходы, а не просто оплатить операцию?.. Сейчас руководство нашего института ведет соответствующие переговоры в министерстве. Наша моральная ответственность перед пациентами слишком высока, и мы не сможем делать операций до тех пор, пока не получим стопроцентных государственных гарантий.
РГ | А саму Светлану вы уже уговорили на трансплантацию? Может быть, она сама не захочет стать сердечной "пионеркой"?
Чернявский | Понимаете, Светлана из самой простой семьи, живущей в частном доме на окраине Красноярска. Она и ее родители не очень разбираются в медицине. Они пытались и от искусственного сердца отказаться, хотя иначе последствия были бы крайне неблагоприятными. Мы считаем, что у Светланы есть все показания к трансплантации и все шансы на удачный ее исход. Но насильно тянуть ее на операционный стол не будем. Есть и другие пациенты, которым необходима трансплантация: сегодня в листе ожидания пятеро. И если появится донор, подходящий для другого пациента, первая операция будет проведена не Светлане. В любом случае, это случится в декабре этого года или январе следующего.