Рецензия на фильм "Пушкин. Последняя дуэль"
В истории нашего кино таких фильмов было, помнится, три: "Лермонтов", "Есенин" и вот теперь - "Пушкин. Последняя дуэль".
В этих биографических лентах беда приходит, откуда не ждешь: под лозунгом "Пришло время узнать правду" герой практически уничтожается, становится ходячим тезисом - простейшим, как амеба. Причем авторы фильмов уверены, что они, наоборот, возвышают. Их личная упертость им кажется объективной истиной, на которую они и хотят откупорить нам глаза, распоряжаясь Лермонтовым, Есениным или Пушкиным как штопором для пробки.
Фильм Натальи Бондарчук о Пушкине по форме напоминает мексиканскую мыльную оперу: в нем много педалированных, на грани истерики, эмоций и такая же скверная, на грани брака, операторская работа. По жанру это детектив, расследование обстоятельств роковой дуэли и подлых писем, ставших ее детонатором. По идеологии - портрет чистой патриархальной России, со всех сторон окруженной врагами. Здесь проходит линия баррикад: иностранная фамилия или даже "длинный нос" персонажа (как в эпизоде с проницательным мальчишкой-попрошайкой) - верный знак его враждебности. К стандартному набору "врагов России" самым курьезным образом добавились "извращенцы", что опять же резко унизило Пушкина, волею авторов ставшего примитивным гомофобом, а заодно сообщило фильму сходство с жадным до клубнички таблоидом.
Все это беды объяснимые: герои не бывают умнее и тоньше их авторов. Но в данном случае герой носит имя Александра Пушкина. Незнание этических законов не освобождает от ответственности, поэтому время от времени и раздаются голоса о защите нашего национального достояния: хотят поупражняться - пусть выберут другие делянки, менее дорогие каждому из нас.
Фильм начинается подробно показанной смертью героя. Когда перед тобой, вгрызаясь от боли в подушку, агонизирует любимейший поэт России, это действует безотказно, пусть даже его изображает все тот же Сергей Безруков - не стерев с чела импульсивность бандита Белого и поэта Есенина. Но потом случится странное: на словах "Пушкин помер" черно-белая картинка станет цветной, а мир фильма все равно останется черно-белым. В нем только два полюса: страдающие русские и подлецы-иностранцы.
Иностранцы открыто признаются в ненависти к России. Русские подобны семье, слившейся в любви. Глаза простолюдинов светятся обожанием и когда они скорбят у дома Пушкина на Фонтанке, и когда мечтают хоть одним глазком увидеть отца родного - императора Николая I. "Молитесь за меня, православные!" - наказывает царь плачущей от счастья толпе. Этот царь демократичен, высоко ценит умнейшего человека Пушкина, и тот с ним на дружеской ноге - с тем самым царем, про которого сочинил эпиграмму: "В России нет закона. Есть столб, а на столбе - корона". Но, по идеологии фильма, власть положено любить, и в одной из сцен даже кажется, что сейчас Пушкин ляпнет царю гоголевское "Сделайте милость, дайте сюжет!" - а царь в ответ да и подарит ему что-нибудь про пугачевский бунт.
После дуэли император, говоря современным языком, берет дело под личный контроль, и тут в игру вступают самые истинные русские патриоты - из охранки. Им всегда все ясно про мировой заговор против России. Сцена допроса звучит почти ностальгией о благородных "царских чекистах", причем увлекшиеся авторы уже не замечают, что в поведении Дантеса, если смотреть на трезвую голову, куда больше достоинства, чем в истериках сыщика Третьего отделения (истовый и истошный, как всегда, Виктор Сухоруков).
Львиная доля картины отдана описанию светских интриг. Дантес кружится с Натали (редкостная по безликости работа Анны Снаткиной) под музыку Глинки, дамы шипят им вслед, голландский посланник Геккерен подговаривает своего любовника Дантеса довести солнце русской поэзии до белого каления. И Пушкин-Безруков охотно идет в ловушку: его сцены ревности с бедной Натали, кажется, снятые на скорости 16 кадров в секунду, отсылают к роковым мелодрамам времен немого кино. Он вообще редкостно ограниченный тип: упоенно декламирует собственные стихи, много гримасничает, отчего неожиданно становится похож на плохого актера в роли Шейлока, толкует о том, что "мои враги - это враги императора", грудью становясь на защиту не слишком почитаемого русской поэзией самодержавия, а при упоминании об извращенце Геккерене значительно похлопывает по собственной заднице. Тексты таковы, что даже замечательная актриса Инна Макарова не в силах убедительно произнести фразу уровня "Мы все были в сети злостных заговорщиков".
Выверять это кино историей бессмысленно: фильм рассыпается сам по себе. По нему непонятно: если Пушкин был такой принципиальный ксенофоб, то какого ляда играл в масонство и охотно изъяснялся по-французски? Исторический персонаж все время топорщится, выпирает из отведенного ему ложа так, что авторы не могут свести концы с концами. И тот самый царь, который по фильму прямо-таки "телефонное право" употребил, чтобы вывести убийц русского гения на чистую воду, потом дает Дантесу смыться в родную заграницу. Впрочем, ведь и автор строк про "немытую Россию, страну рабов, страну господ" тоже никак не укладывался в концепцию родственного по идеологии фильма Николая Бурляева "Лермонтов". В том и дело, что любое сложное явление русской культуры, любую корневую проблему российской истории такие "патриоты" от кинематографа сводят к привычной ксенофобии. Они делают кино провокационное, ожесточающее нравы, пушкинскую идею "чувства добрые пробуждать" отвергая на корню.
Скорее всего, авторы фильма так и не поймут, что сотворили, и все упреки в своей исторической и художественной несостоятельности отнесут за счет тех же вражеских происков. Но самое печальное, что после выхода "Последней дуэли" самый доверчивый зритель снова начнет толковать о врагах-педерастах, закативших солнце русской поэзии и наметивших обширную программу уничтожения лучших умов России. Программа их разоблачения уже объявлена: Наталья Бондарчук собирается снимать фильмы о Гоголе и Лермонтове.