Четверть века он работал в Театре им. Ленсовета, был одним из лидеров труппы Игоря Владимирова, сыграл немало спектаклей, оставшихся в памяти зрителей. Его Карлсон, Мармеладов, Санчо Панса считаются сценическими шедеврами. Недавно народному артисту России Анатолию Равиковичу исполнилось 70 лет.
Последние 18 лет артист служит в Театре комедии им. Н.П. Акимова. А еще играет спектакли в московском Театре Антона Чехова. Страна же узнала и полюбила замечательного петербургского артиста по нескольким эпохальным телевизионным работам: Хоботов в "Покровских воротах", кардинал Мазарини в "Мушкетерах...", Эркюль Пуаро в "Загадке Эндхауза".
Больше двадцати лет прошло со времени выхода на экраны фильма Михаила Козакова "Покровские ворота". Его и сегодня часто показывает то один канал, то другой. А к Анатолию Равиковичу с тех пор прочно приклеилась фамилия "Хоботов".
Анатолий Равикович: Одно время я обижался на "Хоботова", а потом перестал. Считаю, что это действительно большое везение в жизни, удача - сыграть роль, которая потом будет так широко известна. Да что там говорить! До этого я играл в кино роли второго плана, эпизоды, снимался по мелочам. После Хоботова кинорежиссеры обратили на меня внимание.
Российская газета: Было у вас недавно что-нибудь интересное в кино?
Равикович: Были приличные роли в сериалах "Две судьбы", "Поручик Ржевский". Сыграл Расплюева в фильме "Джокер" (по "Свадьбе Кречинского" Сухово-Кобылина). Эти фильмы уже вышли. Скоро увидите сериал режиссера Андрея Максимкова "Старая гвардия". Мы, пятеро немолодых актеров - Эрнст Романов, Иван Краско, Людмила Чурсина, Ирина Соколова, я - играем стариков, пытающихся удержаться на плаву. Каждый из них в свое время был специалистом своего дела. Теперь они никому не нужны, их вышибли на пенсию. Вот и придумывают себе какое-то дело. Трогательная и смешная история. Мой герой - бывший бухгалтер. Он делает ставки на лондонской бирже (виртуально, по телевизору, денег-то нет) и все время выигрывает, поскольку голова еще работает...
РГ: Вы говорили, что в свое время поработали в провинциальных театрах.
Равикович: Три года в Комсомольске-на-Амуре и один сезон - в городе Сталинграде.
РГ: Но, наверное, самое счастливое время - годы работы в питерском Театре Ленсовета, когда там был Игорь Владимиров?
Равикович: Да, это были самые лучшие годы. Все мы были молоды, честолюбивы. Все друг друга любили - насколько это возможно в нашей профессии. Во всяком случае, отношения были товарищескими как минимум. Мы любили театр больше, чем, может быть, даже свою личную карьеру. Такое бывает редко: в училищах, в студиях - в первые годы. А потом начинается расслоение, приходит зависть: кому-то дали звание, кому-то нет, у кого-то более удачно складывается жизнь, у кого-то менее.
РГ: А каким был Владимиров? Как он работал с актерами?
Равикович: Владимиров пришел в театр в 1961 году. Вместе со своей супругой Алисой Фрейндлих. И начал собирать труппу. В основном молодых. Эта команда, которую он собрал приблизительно за три года, была костяком театра. Сам Владимиров был тогда молод, задорен, ершист, любил работу, любил театр. Мы работали с утра до ночи. Это был наш дом. Все были настолько воодушевлены тем, что мы строим свой, новый театр, что с удовольствием делали даже черновую работу. Это золотой период нашего театра. Тогда сформировалась команда, в которую вошли Алиса, Леонид Дьячков (ныне покойный), Дмитрий Барков, Алексей Петренко, я. Позже пришел Михаил Боярский.
Владимиров был очень увлекающимся человеком. Любил талантливых людей, влюблялся в артистов. С теми, с кем находил общий язык, у него были отношения товарищеские. Если он артисту доверял, то разрешал ему пробовать, вносить свои какие-то предложения. С артистами же, которых он не считал талантливыми, поступал иначе, жестко: делай так, как я велел. Владимиров даже поручал мне режиссуру. Я выпустил спектакль по пьесе Гельмана "Наедине со всеми", вместе мы поставили "Победительницу" по пьесе Арбузова.
Это было счастливое время. Лет пятнадцать, пожалуй. Мы выпускали спектакли, которые принесли нам хорошую репутацию и любовь: "Пигмалион", "Человек со стороны", "Ромео и Джульетта", "Люди и страсти", "Левша", "Дульсинея Тобосская", "Интервью в Буэнос-Айресе"... Зрители с ночи занимали очередь в кассу, чтобы утром купить билет. В 1977 году у нас были триумфальные гастроли в столице, когда вся Москва ломилась на наши спектакли. Конечно, лидером у нас была Алиса Фрейндлих, ее авторитет был очень высок. Ее любили. Хотя она и была женой главного режиссера, но всегда вела себя безукоризненно, не позволяла себе ничего лишнего, никогда не вела себя как капризная примадонна. Я очень много играл с нею: "Преступление и наказание", "Малыш и Карлсон", "Трехгрошовая опера"...
РГ: А потом вы ушли в Театр комедии. Почему?
Равикович: Театр Ленсовета стал терять свои позиции. Игорь Петрович постарел, у него было все меньше и меньше желания заниматься театром. Ушло творчество. А поскольку мы все были свидетелями взлета, нам было очень больно смотреть на то, как театр умирает. У нас портились отношения с Владимировым. Работать стало неинтересно. Сначала ушел Петренко. Потом Фрейндлих. А потом и я...
РГ: А за написание книги вы не взялись?
Равикович: Уже год пишу. Ручкой. Компьютером не овладел. Моя ежедневная норма - две страницы. Пишу, к сожалению, медленно, зато успеваю все продумать. Некоторые страницы идут легко, а другие - труднее. Потому что в каждом эпизоде хочется создать свою атмосферу: юмор или иронию, или грусть...
РГ: С чего начали?
Равикович: С биографии своихыродителей, она достойна описания. Они жили в тяжелые времена, застали Гражданскую войну, период НЭПа, Великую Отечественную, голод, страх, ленинградскую блокаду, эвакуацию... К сожалению, ничего в жизни не видели, кроме погони за куском хлеба, чтобы вырастить нас, троих детей. Есть у меня чувство вины перед родителями: я был не очень внимательным сыном. Мог бы быть и получше. Но это, к сожалению, понимаешь слишком поздно.
РГ: Что вы выбрали для своего бенефиса в Театре комедии?
Равикович: Пьесу Вампилова "Старший сын". Собираюсь сыграть отца семейства Сарафанова. В кино его замечательно играл Евгений Павлович Леонов, так что мне предстоит невольное соревнование, без этого невозможно...