Разумеется, один из самых острых вопросов был связан с продолжением проверок в Эрмитаже и других музеях страны.
Российская газета| Михаил Борисович, как вы думаете, какие меры следует предпринять, чтобы предотвратить возможные хищения произведений из музеев? Полагаться на новейшие охранные технологии? Это будет тогда походить на строительство "линии Мажино": известно, что ее можно обойти. Может быть, лучше обратить внимание на кадровый подбор, на кадровую армию музейщиков и ее стимулировать? Только люди смогут встать на пути воров.
Михаил Пиотровский| Абсолютно верно. И честно говоря, то, что случилось в Эрмитаже, если брать кадровую сторону, это отсутствие лояльности. Отсутствие лояльности как фактора риска. Надо сказать, что музеи всегда гордились очень высокой лояльностью. И смею утверждать, что лояльность в музеях сейчас все равно в разы и на порядки больше, чем в целом в стране. При всех сложностях музеи сумели на протяжении последних 15 лет защитить свои коллекции с помощью музейщиков. Защитить свои коллекции от многочисленных посягательств со всех сторон. Музейную "линию Мажино" со всех сторон пытаются обойти. Собственно, что и случилось. Потому что мы очень много строили технических заграждений, как не войти в музей, а как следить внутри музея, это было на втором плане. Надо воспитывать, усиливать дисциплину. Но тут есть проблема: музей, конечно, крепость и должен быть крепостью. Но надо сделать так, чтобы крепость не стала тюрьмой. Но все-таки военная дисциплина там должна быть. Но тут есть еще один нюанс, который показывает аудит уже сейчас. Мы все забываем о национализации, когда принимали горы вещей, чтобы только их спасти. Ведь то, что не попало в музей, ушло и погибло. Рака Александра Невского сохранилась, иконостас Казанского собора погиб. И тот и другой пытались спасти сотрудники Эрмитажа и Русского музея - одно спасли, другое не вышло. Потому у нас привыкли очень сильно защищаться от государства. Когда приходят проверяющие со стороны, открывают книги и спрашивают: "У вас тут десятки тысяч вещей, куда они делись?" Все, что было продано государством, до сих пор находится в наших инвентарях. Когда после войны была большая проверка и было предъявлено количество цифр, которые нужно было вынести из инвентарей, в этом было отказано. То, что погибло в войну в разных музеях России, это вычеркнули, а то, что было продано государством, до сих пор числится в инвентарных книгах. Например, мы не так давно передали Армянской церкви деревянные части замечательного серебряного складня, который у нас хранится, внутри которого - мощи армянских святых. Они сейчас в Эчмиадзине, там толпы паломников. Сказано: случайно обнаружено в хранилищах Отдела Востока без инвентарей. Конечно, не случайно. Когда из церкви это перенесли в музей и все увидели, что там есть мощи, поняли, что если это заинвентаризовать, то их рано или поздно прикажут уничтожить. Поэтому их куда-то засунули. Такая психология тоже есть - немножко прятать. Поэтому тут надо больше говорить о том, что такое хранитель. Необходима целая серия таких воспитательно-штатных мер и мер обучения. Сейчас мы готовим курсы повышения квалификации и школы хранителей в университете, в музеях.
Подробный отчет о пресс-конференции читайте в ближайших номерах "РГ"