Поделиться
В понедельник поздно вечером прошел первый показ для прессы российского конкурсного фильма "Бумажный солдат" Алексея Германа-младшего. Во вторник его посмотрело жюри.
В предуведомлении к фильму режиссер пишет: "Я хотел реконструировать 60-е годы - эру "оттепели" в СССР. Страна тогда стремилась преодолеть сталинское наследие и ставила перед собой действительно великие, полные романтики задачи. Для меня это фильм о том, как легко может быть разрушен хрупкий и деликатный механизм человечности. Он о могучей силе идей и о том, как легко они могут привести человека к страданиям и смерти".
Действие разворачивается в казахских степях, откуда взлетали первые космические корабли. Герои - будущие космонавты на тренировках, главный герой - работающий с ними врач Данила Покровский.
"Бумажным солдатом" Алексей Герман-младший включился в кампанию по развенчанию наиболее прочных мифов, созданных усилиями предыдущих поколений мастеров, включая и его деда, писателя и кинодраматурга Юрия Германа. Он показывает закулисье огромной потемкинской деревни, какую представляла собою бывшая великая держава. Но не может быть великой страна, величие которой достигается ценой вот таких убогих жизней и таких бессмысленных смертей ее граждан. Торжественный голос диктора о запуске первого человека в космос доносится словно с другой планеты.
При этом есть все опознавательные знаки эпохи. Автор, подобно кулинару, специя за специей вводит в букет своей картины необходимые оттенки вкуса тех лет. Вот чудик, беспрерывно горланящий песни Окуджавы. Вот портрет Хемингуэя. Повышенный интерес неказистых людей с мрачными лицами к высокому и духовному. Много цитат из Чехова. И почти чеховская героиня Чулпан Хаматовой. Ин-тел-ли-ген-ция...
Но этот кулинарный метод, на мой взгляд, привел к незапланированному результату.
Снаряды легли в стороне от сформулированной режиссером цели. Как ни странно, этот стильный, изложенный современным кинематографическим языком фильм есть зеркальное отражение тех же победных реляций - только левое стало правым, верх - низом, победители - лузерами. Он напоминает старые пропагандистские фильмы, где каждый поступок героев и каждое их слово утилитарны: иллюстрируют тезис и настойчиво подталкивают к выводу, который ясен уже со второго кадра.
Это произошло из-за сценария. Его как такового в фильме нет. Беда нашего нового кино: режиссеры перестали понимать, что драматург - отдельная профессия, требующая отдельных навыков и таланта. Они пишут сценарии сами и тем губят собственные благие замыслы. То, что излагают герои в фильме Германа-младшего, удручает литературщиной, причем действие не развивается вовсе. Каждый кадр, каждый диалог - как кубик "лего", должен лечь в заранее отведенную для него нишу и образовать заранее назначенную идейную фигуру. Каждое актерское движение. Математически просчитанные, хотя на взгляд хаотичные мизансцены. Все производит впечатление редкостной нарочитости.
В отличие от лирических "интеллигентских" фильмов типа "Июльского дождя" или "Девяти дней одного года", разговоры не слишком умны и погружены в быт предельно убогий, с ним почти комически контрастируют. Никто ничего конструктивного не делает - только что-то нелепое, несообразное: стреляют собак, жгут дома, перегоняют какие-то облезлые вагоны. Никаких смышленых глаз над кульманами - ракеты на горизонте взлетают словно сами собой, причем "когда б вы знали, из какого сора!" Непомерные амбиции страны, запустившей Гагарина, становятся очевидными. Сняли штаны, жизни положили, но Гагарина запустили. Назло немцам и американцам. "У нас была великая эпоха", как писал автор "Эдички".
"В 60-е мы дышали глубже", - говорит в одном из интервью режиссер, родившийся в 1976-м. Слабое представление об эпохе и ее фактуре в таких случаях объяснимо, но при этом возникает новый миф - как негатив былого позитива. Литературность в таких случаях тоже объяснима. И даже очевидные анахронизмы в лице всеобщей набожности, невозможной в эпоху всеобщего обожествления науки. Все это, повторяю, объяснимо. Но от серьезного художника ждешь более точной интуиции. Фильм вышел немногим правдивей, чем официальные реляции. Антитеза - не жанр искусства.
Теоретически в замысле было много нового, важного. Люди приносили себя в жертву, шли на подвиги, оставаясь стране неизвестными. Официоз признавал только победы. От поражений в фильме осталась страшная сцена гибели космонавта, заживо сгоревшего в центрифуге. Но и здесь нормально, по-человечески отреагировать на увиденное мешает та же машинная просчитанность, функциональность, простейшая публицистическая задача, уши которой торчат отовсюду.
Оттенить абсурд и, в сущности, жалкость происходящего должна фигура совестливая, думающая, желательно "со стороны" - как Протасов, как дядя Ваня (не случайно в фильме так много Чехова). Эту роль выполняет врач Данила в исполнении Мераба Нинидзе. Он грузин и особенно остро чувствует неправедность жертв, приносимых равнодушной родине. Грузинские песнопения звучат в саундтреке голосом мудрой вечности и укором. Это попадание в нынешнюю политическую конъюнктуру, разумеется, не было запланировано автором, но в Венеции может сработать на пользу фильму.
В нем есть великолепная Чулпан Хаматова, играющая нервно, как Чехова. Есть хорошая операторская работа. Есть эксцентриада характеров, заменяющая их драматургическую "прописанность". Есть, наконец, фирменные приемы Германа в виде надсадного кашля, вот уже третий фильм подряд одолевающего всех его героев. Утилитарная публицистика достаточно плотно упакована в обертку художественности, чтобы как минимум озадачить фестивальную публику. Фильм смотрели неплохо, в финале раздались нестройные и недолгие, но аплодисменты. Предсказать его судьбу пока не решусь - в Венеции случалось всякое.