На экраны вышел "Обитаемый остров. Схватка"

Спустя три месяца после премьеры первой части приключений Максима Каммерера на планете Саракш на экраны вышла вторая - "Схватка". Она завершила не только захватывающую историю про "Обитаемый остров", так удачно придуманную братьями Стругацкими, но и первую волну русских блокбастеров - вряд ли в ближайшем будущем на такое кино появятся деньги.

Все началось дуплетом про "Дозоры". Началось успешно: патриоты нашего кино гордились его ресурсами, а режиссер Тимур Бекмамбетов был приглашен в Голливуд, что в некоторых кинокругах считается особой честью. Теперь интересно: пригласит ли Голливуд Федора Бондарчука, а если пригласит, то понадобится ли Бондарчуку эта честь.

Разница между этими блокбастерами принципиальна: "Дозоры" развлекают до отупения, а "Остров", как принято говорить, "грузит" аллюзиями, на века заложенными в отличной литературе Стругацких. Здесь то и дело видишь параллели с современностью, здесь приходится думать о знакомых и, по-видимому, безграничных методах манипуляции населением, когда мыслящий человек на твоих глазах становится подобием зомби. Во второй части дилогии нам сполна покажут и эту двойную мораль власть имущих, и эту управляемость тех, кто власти готов служить до последней капли слабеющего разума.

Метафоричность фильма заставляет активно работать зрительские мозги, изрядно отупевшие от серийных "экшн" и "молодежных комедий". Такой фильм уже не вполне привычен: нам в одном флаконе подают и драки-полеты в духе "Матрицы", и философему насчет того, что никто не вправе вторгаться в чужую историю и ее менять по своему разумению. Так сказать, светоч знаний в обложке лакированного журнала. Мне, правда, кажется, что мы уж слишком суетимся под зрителем, полагая его бревно бревном, которое нужно растолкать. Но есть другое мнение, и оно сегодня доминирует.

Вторая часть дилогии зрелищнее первой. Хотя уж куда, казалось бы, зрелищней. Здесь Максим с другом Гаем, еще не осознавшим ситуацию, на похищенном танке вторгается в зону "мутантов", и после мрачного, но шикарного города нам предстает город уже мертвый - осколки погибшей цивилизации, где вымирают неясные создания в лохмотьях. Нам рифмой повторят проход героев по улицам - самые впечатляющие для меня эпизоды обоих фильмов, где фантазия режиссера и художника явлена на бытовом, самом интересном уровне. Вместе с Максимом и Гаем мы жадно вглядываемся в этот невероятный быт и думаем о том, что возможности человека приспособиться тоже, вероятно, безграничны.

Затем одиссея продолжится на древнем летательном судне, словно взятом из фильмов Хайяо Маядзаки, мы попадем в недра Белой субмарины, выдержим танковую атаку, массовидностью переплюнувшую фильм "Троя", переживем героическую гибель лучшего из героев фильма - Гая. И поймем, что разобраться в этих событиях, не перечитав книгу Стругацких, невозможно.

По-видимому, это уже понимают и авторы фильма и, торопясь скинуть взваленную на себя циклопическую ношу, продемонстрируют еще парочку своих возможностей в области трюковых и боевых съемок - на этот раз в духе "Крадущегося тигра".

И это тоже окажется на вполне качественном уровне.

Я не считаю возможным упрекать режиссера в том, что нельзя поверить в опасности, которые подстерегают Гая с Максимом в недрах этой Белой субмарины. Что-то со свистом вырывается из щелей, что-то включается и выключается, ухает и перемигивается, Гай на пределе нервного напряжения целит в пустоту свой автомат, а в зале напряжения нет - игра переходит какую-то грань зрительских возможностей, а у режиссера больше нет сил психологически обосновать детали поведения героев. Кино становится условным, как театр - потрясающе сложный, неиссякаемо изобретательный и феноменально зрелищный, но театр: нам делают вид, что страшно. Повторяю, не смею упрекать в этом, потому что надо понять объем случившегося. Перед нами работа, перед которой оба "Дозора" кажутся конструктором "Лего". Ее можно сопоставить только с эпопеей Лукаса, работа над которой, как известно, растянулась чуть ли не на полвека - и все равно не все нити сошлись.

Бондарчуку, концепт-дизайнеру Кириллу Мурзину и команде художников нужно было придумать не менее чем целый мир - с водой и твердью, людьми и монстрами, ненормальным небом и вселяющими жуть городами: один имперский, другой выжженный излучением. Нужно построить кучу интерьеров и экстерьеров, все это наполнить неземной аппаратурой и невиданной мебелью, нужно подумать, где будет ярко, а где почти монохром. Причем все должно о чем-то говорить зрителю, все должно нести мысль и создавать атмосферу, тоже во всех деталях продуманную. Короче, это задача, на которую Господу Богу понадобилось семь полновесных трудовых дней, Лукасу, как я сказал, почти полвека, а команда Бондарчука это все свернула примерно за два года. Мне страшно представить, в каком исполинском мозговом компьютере эти тысячи нитей связывались воедино, чтоб без узелков и зазоров, и как этот компьютер не завис, а мозг не свихнулся.

Но это осуществлено, и если мы кое-где видим несвязанные нити, узелки и зазоры, то они подобны пятнам на солнце.

Пятна во второй части проступают яснее, чем в первой. Даже актеры, безупречно прошедшие весь марафон, тут срываются на чисто условные решения: так, замечательно играющий Гая Петр Федоров, чем ближе к финалу, тем больше начинает не столько играть, сколько обозначать - чувствуется режиссерская спешка, перфекционизм дает трещины. Зато верным оказалось наблюдение Бондарчука, высказанное перед первой премьерой: Василий Степанов в роли Максима постепенно набирает актерский опыт, как его герой - опыт борцовский.

Финал дан скороговоркой: трансформации персонажей происходят торопливо, а истина насчет права вторгаться в чужую историю звучит моралью в басне. Это слегка разочаровывает: стоило ли тогда огород городить!

Но эти все жалобы касаются, понятно, содержательной стороны романа, которая в любой экранизации страдает обязательно, часто превращаясь в пунктир. А как зрелище картина выдерживает любую конкуренцию: работа компьютерных художников, пиротехников, огромной массы людей, обеспечивающих функционирование фантастического мира и его правдоподобие, - все это выше всякой критики. Дорогого стоит и явственное желание каким-то образом воплотить и донести до зрителя главные мысли первоисточника, - культура подхода к материалу.

Но в данном случае это задача для кино неподъемная. Стругацкие облекали свои идеи в образы, полагаясь на читателя как на соавтора: это нашу фантазию возбуждали их строчки, это наши шестеренки начинали двигаться быстрее, и, пораскинув мозгами, мы бумерангом возвращали авторам книги дофантазированное каждым из нас - у каждого свой Саракш. А кино - искусство конкретное, и то, что было простором для воображения, стало помещением, до отказа забитым машинами, мебелью, диковинным антуражем, костюмами и гримом, где фантазии нашей делать нечего, и нам остается только ахать. Когда же ахать наскучит, придет желание сравнить кино с романом - а это всегда игра в одни ворота.

"Обитаемый остров" - самый крупный у нас и один из самых крупных проектов в мировом кино. Он вызывает огромное уважение, он даже доставляет определенное удовольствие. Он открывает потенциальные возможности наших художников, мастеров по компьютерным эффектам, демонстрирует физические возможности наших актеров и дарит миру еще одного режиссера, способного осмысленно работать даже со зрелищным материалом. Наконец, он стал образцом продюсерской культуры: это уже работа, где утилитарно коммерческий подход прекрасно сочетается с методом художественным и даже просветительским.

Снял бы шляпу, если бы ее носил.