Министр сельского хозяйства Елена Скрынник повысила официальный прогноз урожая зерна в России до 90 миллионов тонн. Вчера она впервые сообщила об этом на "деловом завтраке" в "Российской газете". Новая цифра на 5 миллионов тонн больше прежней. А это значит, что зерна в стране вновь больше чем достаточно.
В этом "перевыполнении плана" немного радости для тех, кто зерно вырастил: цены на него снижаются, а значит, тает прибыль. Но и покупатели хлеба недоумевают: пшеницы много, а булки не дешевеют. О том, как минсельхоз намерен помочь агробизнесу в этом году, сколько денег дадут селу в следующем и на что следует рассчитывать едокам, Елена Скрынник рассказала журналистам "РГ".
Российская газета: Елена Борисовна, разруху мы переживали, а как пережить изобилие?
Елена Скрынник: В прошлом году точно было изобилие - 108 миллионов тонн зерна. Сейчас наши специалисты собрали информацию со всей России, подсчитали, и я вам докладываю - будет 90 миллионов тонн. Плюс с прошлого года остались большие запасы. А весь объем внутреннего потребления в нашей стране - 77 миллионов тонн.
В прошлом году было экспортировано более 23 миллионов тонн зерна - хороший показатель. В этом году, по нашему прогнозу, мы продадим на экспорт 19 миллионов тонн зерна.
РГ: Однако аграрии жалуются на низкие цены на зерно и рассчитывают продать его государству в ходе закупочных интервенций. А их начало откладывается. Будут ли они вообще?
Скрынник: Закупочные интервенции в этом году будут, это совершенно точно. Мы аграриев не бросим, поддержим. Но не по всей территории страны, а точечно, только там, где это действительно нужно. А на будущее я говорю нашим региональным министрам сельского хозяйства: если вы производите зерно, то должны знать, что будете с ним делать, как реализуете. Для этого мы совместно с регионами составили прогнозные балансы по рынкам основных продуктов, в том числе зерна, сколько производится, потребляется, реализуется в соседние регионы и на экспорт. И теперь видим, что в некоторых регионах есть перепроизводство. Причем часто именно в расчете на то, что государство скупит зерно в интервенционный фонд. Я считаю, что это неправильно. Интервенции нужны для того, чтобы посылать ценовые сигналы рынку, а не для того, чтобы накапливать большие объемы зерна, xотя бы потому, что содержание закупленного в ходе интервенций зерна дорого обходится бюджету.
РГ: Мы говорим о том, что делать с излишками, а Росстат между тем свидетельствует: в августе производство сельскохозяйственной продукции в стране снизилось по сравнению с прошлым годом. Как это можно объяснить?
Скрынник: По итогам одного месяца делать выводы преждевременно. Сельское хозяйство носит сезонный характер, и о результатах можно говорить только в конце года, когда мы закончим уборку урожая. Тогда снижения не будет. Сельское хозяйство остается локомотивом экономики. В первом полугодии в нашей отрасли зафиксирован рост производства на 1 процент. По сравнению с тем, что происходит в других отраслях, это весомая цифра. При этом мяса птицы и свинины мы произвели на 6 процентов больше. Так что у нас все в порядке.
РГ: Но это в 2009 году, когда государственная поддержка сельского хозяйства резко выросла. А в следующем? Что будет, если бюджетных денег станет меньше?
Скрынник: Бюджет пока не принят, но бюджетная комиссия уже закончила работу, и могу сказать: отношение к сельскому хозяйству максимально положительное, наш бюджет в будущем году будет на 15 процентов больше, чем в прошлом. Это без учета средств, выделенных в рамках антикризисных мер правительства на пополнение уставных капиталов государственных Россельхозбанка и "Росагролизинга". Так что никакого снижения господдержки сельского хозяйства в следующем году не будет.