"Мне не нужна победа, на которую упала тень подозрения", - заявил 23-летний Жан Саркози, тем самым подводя черту под двумя неделями ожесточенной полемики.
Она, напомним, развернулась вокруг выдвижения сына французского президента на пост главы государственного предприятия EPAD - в его ведении находятся вопросы развития и обустройства крупнейшего в Европе делового района Дефанс, непосредственно примыкающего к Парижу с запада.
Важность этого района в экономическом, а значит, и политическом раскладе страны - огромная. Ведь в нем расположены сотни штаб-квартир крупнейших национальных и транснациональных корпораций, бюджет которых сравним с ВНП европейского государства средних размеров, к примеру Бельгии. Не будем также забывать, что департамент Верхняя Сена, где находится Дефанс, давно считается своего рода "вотчиной" нынешнего хозяина Елисейского дворца: в свое время он возглавлял как генеральный совет департамента, так и EPAD.
Именно поэтому 23-летний Жан, продолжая, так сказать, "семейную традицию" и опираясь на глубокие местные корни, отважился замахнуться на ответственнейший пост. Тотчас же по Саркози-младшему и старшему был открыт кинжальный огонь со стороны оппозиции, а также близких ей СМИ. Президента обвиняли в "кумовстве" и "монархических замашках", "принца Жана" - в некомпетентности и карьеризме. Надо сказать, что оба в принципе были готовы к наскокам, однако не могли себе и представить, что они окажутся столь яростными. Только под одной протестной петицией, распространенной в Интернете, подписались почти сто тысяч человек. Получившее широкий резонанс дело грозило отрицательно сказаться на имидже как самого Николя Саркози, так и Жана. Опрос, организованный службой зондажа общественного мнения CSA и опубликованный в газете "Паризьен", показал, что 64 процента французов высказываются против того, чтобы Жан Саркози возглавил EPAD. Причем среди сторонников президента таковых оказался 51 процент.
Судя по всему, это была по следняя капля. Пришло время трубить отбой. Когда Жана Саркози спросили в телеинтервью, чье это было решение, он ответил: "Мое собственное". И уточнил, что, конечно, советовался, но "не с президентом, а с отцом".