Его рок-оперы остаются актуальными спустя десятилетия после написания, исполнить симфонии Рыбникова почитают за честь лучшие оркестры России, а песни из "Буратино" и "Красной Шапочки" навсегда прописались в программах детских утренников. С одним из самых серьезных и популярных композиторов России беседует обозреватель "РГ".
"Российская Газета": Алексей Львович, как случилось, что вас, ученика Хачатуряна, перспективного молодого композитора-симфониста, вынесло в 70-е годы к року?
Алексей Рыбников: Насколько помню, я заразился рок-н-роллом еще в 50-х, едва услышав эту музыку. Сначала был Пресли, потом "Битлз". Но при этом никуда не делась моя любовь ни к Чайковскому, ни к Прокофьеву. Как-то так сложилось, что для меня в музыке никогда не существовало ограничений, я и в консерватории, и после нее с интересом слушал и классику, и джаз, и рок, они спокойно во мне сосуществовали и не конфликтовали.
РГ: Редкий случай...
Рыбников: Да, рок почему-то не прочувствовали и не поняли очень многие академические музыканты, почти все. Это ведь совсем другая стихия, у нее были другие законы, не пересекающиеся с законами симфонической музыки.
РГ: А как относился к року Хачатурян?
Рыбников: Он тоже не оценил его. Но я, между прочим, именно Хачатуряна считаю родоначальником нашего рока, потому что "Танец с саблями" из балета "Гаянэ" по энергетике, по ритму - абсолютная рок-музыка, он просто сам не понимал, что написал.
РГ: А что из рока вы слушали тогда?
Рыбников: King Krimson, Alan Parsons Project, Pink Floyd, Genesis, музыкантов, что ставили перед собой серьезные философские задачи, поднимали такие пласты сознания, до которых без рока невозможно было даже дотронуться. Для меня это было открытие нового мира, и потому захватывало.
РГ: И во что рок пророс у вас?
Рыбников: У меня процесс вообще оказался достаточно сложным. Ближе всего мне был, конечно, симфорок, в этих принципах создавалась "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты", в "Юнону и Авось" вошли мои первые опыты в создании духовной музыки, а рок-ритмы играли подчиненную роль. Получился сплав рока и нерока, некое взаимодействие на стыке совершенно разных направлений.Позже, вернувшись в академическую музыку, я увидел, что ритмический драйв рока придает звучанию оркестра совершенно новую энергию и безо всякой электроники. Эта смешанная стилистика мне сейчас очень интересна.
РГ: Алексей Львович, не меньше, чем роком, вы в свое время занимались музыкой для кино.
Рыбников: Да, в 70-е, когда у меня не было возможности работать в симфоническом жанре вещи, я получил от работы в кино громадный, бесценный опыт. Я учился создавать музыкальные образы, которые должны были моментально, пока идет кадр, воздействовать на аудиторию и при этом не быть вульгарным упрощением происходящего на экране. В музыке для кино найти эту грань - едва ли не самое важное.
РГ: Вы написали музыку к более чем 120 фильмам, "озвучивая" иногда до 10 фильмов в год...
Рыбников: В молодости я любил сочинять музыку просто так, ни для кино, ни для театра, а для себя, для семьи. Я ее запоминал, записывал, она оставалась в моих архивах, ее было гораздо больше, чем на 10 фильмов в год. И друзья-режиссеры быстро разбирали эти мелодии в свои картины. Наверное, так получалось потому, что они не были написаны к уже существующему материалу, существовали независимо ни от чего, сами по себе, и в приложении к сценарию это, видимо, давало неожиданный эффект, производило впечатление.Так что в те годы я действительно фонтанировал. Но если бы жил в других условиях, при другой власти, то мог бы написать больше крупных сочинений для театров.
РГ: Но вы ведь и сегодня в своем театре занимаетесь восстановлением и адаптацией к его сцене десятки лет назад написанных вами рок-опер. А ведь за это время можно было бы реализовать столько новых идей...
Рыбников: Этими постановками занимаются режиссер нашего театра Александр Рыхлов, наши музыканты, а я только слушаю готовое и иногда подсказываю, что где исправить. Мне просто хочется дать молодым актерам нашего театра возможность работать и осваивать жанр музыкального спектакля. Время у меня отнимает другое - "пробивание" помещения для театра, добывание для него денег. Вот это очень сильно отвлекает от музыки, от по-настоящему творческих проектов. Нам говорят "сейчас, сейчас", но ничего не движется, условия для работы пока остаются очень тяжелыми. За те месяцы, что прошли с принятия решения о передаче Театру Алексея Рыбникова здания бывшего кинотеатра "Слава", даже бумаги еще окончательно не оформлены!
РГ: Алексей Львович, в 70-х вы писали рок-оперы, в начале 80-х взялись за "Литургию оглашенных", вещь на стыке духовной и академической музыки. Ваша творческая работа зависит от времени, в котором вы живете?
Рыбников: К счастью, нет. У каждого из нас есть внутреннее время, и то, что со мной происходит, зависит только от него. Я перехожу из одного этапа - прежде всего в духовном смысле - моей жизни в другой, и это может совпадать с внешними этапами, а может совсем не совпадать. Когда я писал "Литургию оглашенных", то внутренне оказался совсем в другом времени, передо мной тогда мир по-новому открылся. А внешне в моей жизни ничего не происходило. Все в жизни человека зависит от его внутреннего духовного состояния, мир остается тем же, что был 1000 лет назад, а вот человек, познающий мир, меняется, и поэтому внутреннее время для него гораздо важнее, чем внешнее.
РГ: И на каком этапе вы видите себя сегодня?
Рыбников: О таких вещах вслух не говорят, все равно не выразишь всего, что чувствуешь. То, что я понимал на разных этапах своей жизни, я старался показывать в музыке - в Пятой симфонии "Воскрешение мертвых", в "Симфонии сумерек", в Литургии оглашенных. Сегодня помимо музыки это и литературные произведения, которые я не публикую, потому что планирую сделать их частью большого хорового сочинения, которое у меня сейчас уже выстраивается. Это будет синтетический, музыкально- драматический, литературный жанр, где слово будет связано с музыкой, а все вместе - с внутренним действием, со зрелищем. В исполнении этого хорового концерта примут участие академический хор имени Свешникова и капелла Юрлова. Вот все, что я могу сказать о своей нынешней работе.
РГ: А для кого вы сегодня работаете, Алексей Львович? Тридцать лет назад вашу музыку слушала в основном молодежь.
Рыбников: Сейчас молодежи очень сложно воспринимать академическую музыку, на ее сознание обрушена вся мощь современного массового искусства, начиная от компьютерных игр и заканчивая зрелищами самого низкого свойства. Академической музыкой в свое время было много сделано для того, чтобы отпугнуть от нее молодых. Сегодня нужно возвращать зрителя назад, делать музыку интересной для него.
РГ: Вы ставите такую задачу перед собой?
Рыбников: Конечно! Но главное, чтобы это было прежде всего интересно мне как автору писать и слушать. Почему я в 8 лет начал сочинять музыку - да потому что услышал Чайковского, Хачатуряна, Прокофьева и захотел стать таким же, как они.