Для чего, вы думаете, существуют газеты, журналы, плакаты? Галерея "ПРОУН", которая сделала выставку "День печати", доказывает: прежде всего - для искусства. Коллажи Ольги Розановой и рисунки Кирилла Зданевича, эскизы для плакатов Густава Клуциса и Сергея Сенькина, книжные иллюстрации Александра Родченко, Варвары Степановой, Соломона Телингатера, объекты Сергея Параджанова и видео Роз Мортирер и Гэри Хилла, альбомы Ильи Кабакова, серии работ Вагрича Бахчаняна, Тимура Новикова, Дмитрия Пригова, Константина Батынкова тому отличное доказательство.
Тема отношений слова и изображения имеет давнюю историю. Художник Виктор Пивоваров даже написал книжку "О любви слова и изображения". Впрочем, история, рассказанная на Винзаводе, скорее все же о другом - о любви печатного слова и вольного искусства. Их роман на рубеже XIX-XX веков многим казался мезальянсом, достойным сожаления. Что может высокое искусство найти в бульварной прессе? Кроме, разумеется, материала для обличений нравов. Но вначале кубисты, а вслед за ними футуристы и даже супрематисты начали вводить в свои коллажи обрывки газет, объявлений, строки лозунгов и стихов... Газета была знаком современной, бьющей через край жизни, не умещающейся в рамки картины. Да и чего греха таить, она влекла своим умением говорить с вульгарной толпой, грубой и неблаговоспитанной, которая любому музею предпочитала балаган. Поэтому шаг искусства в сторону газеты воспринимался как дерзкий, авангардный. Не зря Ольга Розанова, самая юная из "амазонок авангарда", свой коллаж вполне супрематического вида снабжает шрифтовой наклейкой "Искусство, будь впереди" (1918).
Чуть позже союз печати и искусства выглядит уже счастливым законным браком. Художники партией мобилизованы и призваны. Они оформляют панно для выставок, плакаты, журналы и книги, как Густав Клуцис, Александр Родченко, Варвара Степанова, Сергей Сенькин... Эскизы их работ можно увидеть в "ПРОУНе". Например, "Как Ленин проводил свободное время" (1931). Игра в городки в ней подана как прорыв в будущее.
В середине века в этой дружной семье начинаются трения и выяснения отношений. Искусство вспоминает о своем высоком призвании и происхождении и не отказывается от любой возможности посмеяться над недалеким партнером, претендующим на роль "народоводителя". Серия "Голая "Правда" (1975) Вагрича Бахчаняна визуализирует словесную метафору: на фоне газетной заметки из Мурманска расцветает новая Венера, явившаяся не из пены морской, а "прямо с грядки". В поединке с соцартом печатное слово заведомо проигрывает. Другое дело, что разбираться приходится не только с родственниками по печатной линии, но и с предшествующей традицией авангарда. Работа Юрия Аввакумова "Красная вышка" (конец 1980-х), в которой в сломанной архитектурной конструкции узнаваемы равно черты башни Татлина, Вавилонской башни и лагерной вышки, выглядит горьким признанием поражения утопического проекта.
Надгробием былой печатно-визуальной идиллии смотрится серия Дмитрия Александровича Пригова "Обрывки газет" (2000-2001). Клочки статей, заголовков и фото парят в пустоте листа, безымянные и тленные. Перед нами памятник тщеславию, минималистский натюрморт из клочков на вечную тему vanitas, напоминание о том, что и слово, и изображение - "все вечности жерлом пожрется", и одновременно - воздушная медитация, предлагающая погружение в пустоту.