Когда Евгения Миронова нет в кадре фильма "Достоевский", хочется, чтобы он поскорее туда вошел.
Хотя и помимо него, играющего самого писателя, в картине заняты прекрасные артисты - Чулпан Хаматова, Дарья Мороз, Ирина Розанова, Валентина Талызина, Дмитрий Певцов и другие. Но работа Миронова - удивительна. Обозреватель "РГ" посмотрела несколько серий и задумалась: а может ли хороший артист спасти сериал? Этот вопрос среди прочих и был задан народному артисту России Евгению Миронову.
Российская газета: Евгений, во всех ролях, где я вас видела прежде, вы были мальчишкой, молодым человеком. Достоевский - роль возрастная. Я смотрела и думала: как он вырос.
Евгений Миронов: Фильм показывает Достоевского в возрасте от 29 лет, когда его посадили в острог, и почти до самого финала его жизни. И я играю его во всех возрастах. В этом-то и была сложность: найти, как он меняется. Как стареет Федор Михайлович, оставаясь при этом Достоевским? Честно говоря, мне помогал грим. И пластика. Но самое главное, что в Достоевском оставалось - "горящий глаз", его максимализм во всем: по отношению к себе, и к жизни, и к обстоятельствам, и к вере. Глаз "горел" до последнего. Несмотря на то что появлялись мешки под глазами, морщины и так далее.
РГ: Вы чувствовали ответственность - все-таки это Достоевский? Знаю, что вы, как всегда, серьезно готовились - ходили в музеи, перечитывали книги. Наверняка понимали, что этот сериал будут смотреть "на просвет"?
Миронов: Конечно. Мне это мешало. В такие моменты мне хотелось отстраниться, потому что играть и каждую секунду думать, что ты исполняешь роль гения - это невыносимо. Как только я забывал про ответственность, то сразу погружался в проблемы человека, который любит, страдает, - и мне становилось легче. То, что Достоевский - великий, знают все. Он и сам, скорее всего, знал это, но сложнейшие перипетии его жизни (а столько горя, сколько выпало на его долю, хватило бы на десятерых) не позволяли ему думать, что он - гений. Если в человеке есть стержень, то в тяжелые моменты он либо его теряет, либо, наоборот, укрепляет. Достоевский потом писал, что, если бы не его пребывание в заключении в городе Омске, он бы не стал тем, кем стал. Это ему помогло. Он был благодарен судьбе за то, что она его ввернула в такую жестокую жизненную рулетку. И он встретил там тех людей, которые повлияли на него.
РГ: А в чем, по-вашему, стержень Достоевского? Это вера?
Миронов: Вопрос. Вопрос к Богу. Он сомневался до конца своих дней. Но не в самой вере, не в Христе. Его волновал вопрос мироустройства. У нас в конце картины есть эпизод, когда Достоевский, которому почти 60, с философом Соловьевым, тогда совсем еще молодым, едут в Оптину Пустынь. Достоевский ехал встречаться с Амвросием Оптинским. Последнее произведение, которое он хотел написать, это "История великого грешника". "Братья Карамазовы" были бы только частью этой эпопеи, но, к сожалению, он успел написать только эту часть. И вот по дороге Достоевский говорит Соловьеву: "А может быть, то, что происходит, здесь, на земле, - это эксперимент? - И крутит при этом в руке вареное яйцо. - И просто сверху решили посмотреть: получится здесь, выживут или нет?" То, что говорит в "Братьях Карамазовых" Иван, принадлежит, безусловно, Федору Михайловичу. И это уже на пороге смерти! То есть человек болеет и до конца сомневается, что-то не принимает или не понимает. Старается понять! Да, он был глубоко верующий. И тому было множество свидетельств, это и из его произведений понятно. Я читал воспоминания, что в одном из храмов в Санкт-Петербурге видели, как всю службу на коленях в углу стоит какой-то человек. А когда он обернулся, узнали в нем Федора Михайловича.
РГ: Вы играли Ивана Карамазова, князя Мышкина. Что для вас было труднее - играть героев Достоевского или его самого?
Миронов: Достоевского! Потому что он весь состоит из своих героев. И для меня это было самое большое открытие. Я когда стал сниматься, все, что касается его личной жизни, вызывало у меня неудобство. Я думал: как это так - есть великие произведения, зачем подглядывать за самим писателем? Но потом я понял, что все, что происходило в его личной жизни, многое объясняет. В Достоевском есть и Мышкин, и Рогожин. Почему герои Достоевского всегда так потрясали соотечественников? И почему никто до конца не мог поверить, что они существуют? Говорили, что они вымышлены, из области фантастики. Потому что там такие фразы, которые человек не может ни придумать, ни подглядеть за кем-нибудь (ведь часто предметом исследования писателей становятся какие-то интересные личности или случаи). А находит их в себе, достает из себя! Либо чистоту немыслимую, либо черноту. Все - из себя. Честно. Болезненно.
РГ: Когда вы играете Достоевского, у вас буквально каждую секунду меняется мимика. Он настолько нервный был, или вы так трактовали роль, понимая, что больной человек...
Миронов: Мы знаем, что Федор Михайлович тяжело болел всю свою жизнь. У него были припадки эпилепсии. В день по несколько раз. Я один раз наблюдал такой припадок, будучи в Петербурге. Как раз тогда я играл Мышкина. Специально встречался с врачами, специалистами. Смотрел кадры, где засняты эпилептики. И перед днем, когда должны были снимать припадок Мышкина, я ночью спустился из квартиры, которую мне снимали в Петербурге, в ларек за водой. И не успел ее купить, как у меня за спиной раздался крик. Я обернулся и вижу: лежит человек. Впервые в своей жизни я увидел эпилептический припадок. И - о ужас! - сработал актерский чудовищный рефлекс. Я стоял рядом, но не помогал, а фиксировал. И ничего не мог с собой поделать. Помогали какие-то люди. Я потом уже только подумал, как же мог так поступить?
Федор Михайлович составлял даже график припадков: он хотел высчитать, в какие моменты сможет спокойно работать. А иногда припадки следовали через час, один за другим. В каком обессиленном состоянии он находился! А у него кредиторы, издатели, которые требуют роман. У нас в картине есть эпизод, когда писатель после припадка садится работать. И Анна Сниткина (актриса Алла Юганова. - Прим. С.А.) говорит ему, мол, пожалейте себя, вы сейчас умрете. И он отвечает: а что поделать, мне через неделю нужно сдать роман...