Эрнест Хемингуэй о Париже, Сергей Есин о литературной жизни, Максим Гуреев о Гоголе...
Праздник, который всегда с тобой. Эрнест Хемингуэй. Пер. Виктора Голышева. - М.: АСТ, 2011.
**********
"Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж - это праздник, который всегда с тобой" (Из письма Эрнеста Хемингуэя другу. 1950 год).
В предисловии к книге, написанном в Сан-Франсиско-де-Паула (Куба) в 1960 году, автор писал в свойственной ему манере необычно говорить о вещах обычных:
"По причинам, вполне убедительным для автора, многие места, люди, наблюдения и впечатления не вошли в эту книгу. Некоторые из них должны остаться в тайне, а другие известны всем, о них писали и, без сомнения, будут писать еще. Здесь ничего не говорится о стадионе "Анастази", где ринг был в саду, под деревьями стояли столики, а официантами были боксеры. Ни о тренировках с Ларри Гейнсом, ни о знаменитых матчах по двадцать раундов в Зимнем цирке. Ни о таких близких друзьях, как Чарли Суини, Билл Берд и Майк Стрэйтер или Андре Массон и Миро. Ничего не говорится ни о наших путешествиях в Шварцвальд, ни о наших однодневных прогулках по любимым лесам вокруг Парижа. Было бы очень хорошо, если бы все это вошло в книгу, но пока придется обойтись без этого. Если читатель пожелает, он может считать эту книгу беллетристикой. Но ведь и беллетристическое произведение может пролить какой-то свет на то, о чем пишут как о реальных фактах". Замечательная книга Эрнеста Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой", изданная через три года после его смерти, в 1964 году, - это мемуары о Париже, ставшие художественным шедевром. Возможно, самая "хемингуэевская" из книг Хемингуэя, в которой он отразился весь.
Цитировать ее можно бесконечно, даже не понимая, зачем ты это делаешь. Но в этом и заключается магия автора:
"В кафе вошла девушка и села за столик у окна. Она была очень хороша, ее свежее лицо сияло, словно только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освеженной дождем кожи, а ее черные, как вороново крыло, волосы закрывали часть щеки. Я посмотрел на нее, и меня охватило беспокойство и волнение. Мне захотелось описать ее в этом рассказе или в каком-нибудь другом, но она села так, чтобы ей было удобно наблюдать за улицей и входом в кафе, и я понял, что она кого-то ждет. Я снова начал писать.
Рассказ писался сам собой, и я с трудом поспевал за ним. Я заказал еще рому и каждый раз поглядывал на девушку, когда поднимал голову или точил карандаш точилкой, из которой на блюдце рядом с рюмкой ложились тонкими колечками деревянные стружки.
"Я увидел тебя, красавица, и теперь ты принадлежишь мне, кого бы ты ни ждала, даже если я никогда тебя больше не увижу, - думал я. - Ты принадлежишь мне, и весь Париж принадлежит мне, а я принадлежу этому блокноту и карандашу".
Новое, "восстановленное" (то есть точно отвечающее авторской воле) английское издание "Праздника..." в 2009 году выпустил внук Хемингуэя от второго брака. И вот оно вышло по-русски в переводе замечательного переводчика Виктора Голышева. Прежний перевод в 1966 году сделали М. Брук, Л. Петров и Ф. Розенталь.