Известный пианист и дирижер, получивший признание в мире как тонкий и интеллектуальный интерпретатор фортепианной и камерной музыки, Игнат Солженицын успешно развивает карьеру симфонического дирижера. 14 ноября он выступит с БСО им. П. И. Чайковского в Большом зале консерватории.
В программе "Вариации и фуга на тему В. Моцарта" Макса Регера, "Вариации на тему П. Хиндемита" Уильяма Уолтона и "Вариации на тему Й. Гайдна" Иоганнеса Брамса. Накануне концерта Игнат Солженицын дал интервью "Российской газете".
Российская газета: Вы не раз выступали с российскими оркестрами, в том числе с московскими - филармоническим и симфоническим, с Мариинским, с Заслуженным симфоническим, с Екатеринбургским. Можете определить специфику российских оркестров?
Игнат Солженицын: Русские оркестры всегда отличал шикарный, богатый, щедрый струнный звук. И это их особое качество. Год назад я был на концерте Большого симфонического оркестра, с которым сейчас буду выступать, и меня просто потрясло, как звучали струнные в "Смерти Изольды" Вагнера, какой великолепный был ансамбль.
РГ: Программа вашего концерта с БСО выстроена оригинально: исполняются только оркестровые вариации, причем в таком ракурсе, что протягивается непрерывная линия от Баха до музыки ХХ века.
Солженицын: В этом и есть интерес. Сам жанр вариаций мне всегда казался крайне притягательным: какие решения преподносят композиторы в этой скованной форме? Одновременно Бетховен, Брамс находят огромную духовную свободу внутри жесткой логической цепи, связывающей построение. В этой программе ударение сделано еще и на связь эпох и композиторов. Все вариации написаны одним композитором на тему другого. Получается шесть крупных композиторов: Регер и Моцарт, Уолтон и Хиндемит, Брамс и Гайдн (на самом деле это не тема Гайдна, а старинного хорала). Как у Регера, Уолтона, Брамса вырисовывается трактовка, авторская тема и ностальгия? Это затрагивает - музыка вырастает из чувства долга, любви, желания почтить своего предшественника.
РГ: В вашем семейном кругу вы оказались единственным музыкантом. Сегодня в иерархии ценностей Солженицыных какое место занимает музыка?
Солженицын: Этот заряд, это счастье, которое приносит музыка, я несу в себе и заражаю этим всех своих близких. Конечно, моя мама Наталья Дмитриевна, и оба брата - Степан и Ермолай, которые живут в Москве, придут на мой концерт в Большом зале консерватории. Безусловно, из-за моего жизненного выбора они оказались ближе к музыке, чем это могло бы быть. Но профессия музыканта и сама природа проблем, с которыми музыкант существует ежедневно, это то, что трудно описать, а тем более разделить во всей полноте с людьми вне этой профессии. Поэтому музыканты зачастую обречены на замкнутый круг. Но так важно не замыкаться в нем!
РГ: В семье Солженицыных жизненной необходимостью было размышление об обществе, о человеке и мире, о человеке в истории. Вас как музыканта затрагивает эта проблематика?
Солженицын: Меня очень волнуют эти вопросы. И мне совсем не безразлично, что происходит вокруг. Но есть еще одна сторона: свойство музыки в том, что она и уже, и выше всего. Почему так? Ожидать от музыки, что она каким-то образом может изменить мир, что из-за нее люди сложат оружие и не будут воевать, это утопия. Это взгляд трогательный, прекрасный, но в общем - пустой. И в этом смысле музыка гораздо уже, чем те огромные социальные проблемы, которые сегодня обострились во всем мире. Музыка неизмеримо выше этого. Когда человек слушает музыку, он ощущает себя как будто за пределами нашей бренной жизни.