Что общего между Ильдаром Абузяровым и, например, Салманом Рушди? Чтобы ответить на этот вопрос, не надо проводить сравнительный анализ их прозаических текстов. Салмана Рушди и Ильдара Абузярова объединяет явно положительный интерес к тому явлению, условный "портрет" которого был вынесен на обложку американского еженедельника Time в конце прошлого года: протестующий "маленький человек", превратившийся в революционера.
Но революции 2011 года - это не только Тахрир, это еще и Уолл-стрит с оккупантами, выдвигающими лозунги самим себе и превращающими протест в искусство. Салман Рушди открыто заявляет о своей поддержке движению Occupy Wall Street. Ильдар Абузяров подобных высказываний вроде бы не делал, но написал роман-отклик на развернувшиеся летом и осенью политические протесты.
Его "Агробление по-олбански" (именно так нарочито безграмотно называется роман. - Е. М.) - параллельно смонтированные истории "маленьких людей", затерявшихся в лабиринтах большой системы и по-разному ищущих выход из них. Албанец Петр отправляется на поиски Большой Женщины, от которой, по его мнению, надо ждать беды для родины. Герой-рассказчик другой, параллельной, части романа - условно говоря, русской - тоже находится в своеобразном поиске женщины, вернее, ее тайны, так как самой этой женщины уже нет в живых.
Вообще пересказывать сюжет последнего романа Абузярова дело достаточно бессмысленное и нелогичное. Сюжетная линия абузяровского текста явно не является иллюстрацией принципов евклидовой геометрии с ее бесконечно длящимися прямыми. Сюжет нарочито сбивчив, расщеплен на множество отдельных элементов, некоторым из которых уделяется особо пристальное внимание. В какой-то момент пространство текста выглядит слишком загроможденным: в нем возникает много не относящихся ни к сюжету, ни тем более к межсюжетным сказкам, мифам и аллегориям - в общем, ко всем этим абузяровским чудесам - эпизодов, персонажей и деталей, которые туда попали исключительно потому, что казались самому Абузярову очень удачными. И надо сказать, что удачными они покажутся не только ему. Все эти аллегорические зарисовки, наполняющие роман, явно вдохновлены сильными чувствами к Балканам и их мифам. И ближе к концу текста социально-протестная подоплека и связанные с ней ярлыки - "капитализм", "корпорации", "Америка" - вроде бы теряются в поэтике и энергетике второго - мифологического - уровня романа.
Но общее настроение текста связано все-таки не с ним. Абузяров с интересом изучает арт-эксперимент Occupy Wall Street, трансформировавшийся в крупнейший социальный протест последних лет. И его роман, в основе которого и лежит это явление, тоже становится своего рода экспериментом со стилем, формой и языком. Едва ли для развития современной прозы этот экспериментальный роман станет настолько же знаковым, как движение Occupy Wall Street для всего мира, но для самого Абузярова и его писательского развития это, пожалуй, ключевой текст.