Дмитрий Шеваров проследил пути русских поэтов по дорогам войны 1812 года

В ночь с 11 на 12 июня 1812 года французские войска перешли через Неман и вторглись в пределы Российской империи. Началась война.

Как и всякая война, она была полна мерзостей и ужасов. Но в противостоянии наполеоновскому нашествию русские люди явили столько мужества и самопожертвования, что свет Двенадцатого года легко одолел двухсотлетнюю толщу времени и долетел до нас. Во многом это произошло и благодаря отечественной поэзии, которая в той войне впервые в нашей истории стала реальной духовной силой.

Отчизну обняла

кровавая забота,

Россия двинулась,

и мимо нас летят

И тучи конные,

брадатая пехота

И пушек медных светлый ряд.

На юных ратников

завистливо взирали,

Ловили с жадностью

мы брани дальний звук -

И негодуя мы

и детство проклинали,

И узы строгие наук.

Александр Пушкин

Воспоминания в Царском Селе

(черновой автограф)

1829 г.

Среди русских поэтов почти не было профессиональных военных, но при первых залпах вражеских пушек все они покинули домашние стены. Одни добровольцами ушли в ополчение, другие в армию, третьи, будучи в преклонных летах, оказались в эвакуации и делили со своими близкими все тяготы беженского быта.

В последующих выпусках нашей рубрики мы проследим пути русских поэтов по дорогам войны. А сейчас посмотрим, где застала их весть о вторжении Наполеона.

Гавриил Романович Державин жил в своем новгородском имении Званка, писал, как и положено старику, воспоминания, а по вечерам бродил по берегу Волхова. С началом войны он возвращается в Петербург и целые дни проводит над картой, ужасаясь нашему отступлению и гневаясь на Барклая-де-Толли: "Теперь ясно видно, что Барклай нечестный человек и неверный или глупый вождь, что впустил столь далеко врага внутрь России..."

43-летний Иван Андреевич Крылов служит в Петербурге в Императорской Публичной библиотеке и тоже внимательно следит за событиями. Вскоре его басни станут самым популярным чтением на солдатских биваках.

46-летний Николай Михайлович Карамзин работает над "Историей государства Российского". С приближением врага к Москве он отправляет родных в Ярославль, а сам покидает столицу лишь при зареве пожаров.

Теперь о молодых поэтах. В одной библиотеке с Крыловым служит помощником хранителя манускриптов 25-летний Константин Батюшков. Он собирается на свою третью (!) войну. "Если бы не проклятая лихорадка, - пишет Батюшков другу, - то я бы полетел в армию. Теперь стыдно сидеть сиднем над книгою; мне же не приучаться к войне..."

В первых рядах вступивших в ополчение был двадцатилетний князь Вяземский. В Бородинской битве под ним убило двух лошадей.

В начале августа в ополчение поступает и 29-летний Василий Жуковский. В московском комитете по народному ополчению служит в ту пору Иван Козлов. Будущему автору "Вечернего звона" - чуть больше тридцати. Впоследствии Козлов и Жуковский становятся самыми близкими друзьями.

Денис Давыдов встретил войну в авангардных войсках. 28-летний подполковник Ахтырского гусарского полка в военную кампанию 1807 года уже сражался с французами и даже видел Наполеона, присутствуя на заключении мира в Тильзите.

Двенадцатилетний Евгений Баратынский учится в частном пансионе в Петербурге, и в августе пишет маме: "В географии теперь я скоро Европу кончу, а после каникулов начну Азию..."

Пушкину - 13 лет. Он в Царском Селе, в Лицее, вместе с друзьями провожает гвардейские полки. Когда конница или пехота проходит под окнами Лицея, мальчишки срываются с мест и выбегают для проводов на улицу. Пущин вспоминал, что лицеисты "напутствовали воинов сердечною молитвою, обнимались с родными и знакомыми...".

Вы помните: текла

за ратью рать,

Со старшими мы братьями

прощались

И в сень наук с досадой

возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шел мимо нас...

С конца августа воспитанников Лицея стали готовить к эвакуации "в случае необходимости".