Книга про непрестижную работу медбрата держится в лидерах продаж

Алексей Моторов. Юные годы медбрата Паровозова. М. : Corpus, 2012.

Прочитать о похождениях Паровозова меня заставило профессиональное любопытство. Как может книга никому неизвестного Алексея Моторова уже месяц держаться в первой десятке лидеров продаж? Тем более - про непрестижную работу медбрата, да еще медбрата реанимации.

Но открыв книгу, я начала понимать, что истории из жизни двадцатитрехлетнего паренька по имени Алексей Моторов (Паровозов - это кличка) пользуются популярностью неспроста.

Прежде всего сразу видно, что написана она человеком к медицине как минимум близким:

"Врачи идут под суд за три вещи. Наркотики, криминальный аборт и переливание крови другой группы. А здесь в истории болезни имелись все доказательства. Достаточно было, чтобы родители девочки написали заявление в прокуратуру".

"Лето - самый спокойный период работы. Народ выезжает на природу, расслабляется, отдыхает, становится не такой злой, как в холодное время года. Тут тоже, конечно, все бывает, но так, по мелочи. Или ножами друг друга порежут, или шампурами попыряют, или водкой потравятся, или в бане угорят, или в речке утонут. Да и происходят все эти "драмы на охоте” обычно в выходные дни".

Фирменный юмор, без которого сотруднику реанимации не обойтись, остается с героем во всех жизненных ситуациях:

"Я стащил из коробки со скелетом череп. Нижняя челюсть у него была на пружине и здорово щелкала. Всю жизнь, с раннего детства, мечтал о таком.

Интересно, как Рома отреагирует? Ему же только три года. Вдруг перепугается и, не дай бог, заикаться начнет? Хотя что тут гадать, нужно проверить. В прихожей я расстегнул молнию на сумке и, вытащив завернутый в газету череп, торжественно объявил:

- Смотри, сынок, что я принес!

Пока я шуршал бумагой, сынок стоял не шелохнувшись. И, увидев извлеченное на свет божий, весь подался вперед и засветился от счастья. А когда, демонстрируя все свои достоинства, бедный Йорик громко щелкнул челюстью, Рома не выдержал. Выхватив череп у меня из рук, он принялся его гладить и целовать:

- Это мой любимый дядя Робот!!!

Гены,  что вы хотите…"

Юмор мог бы показаться черным, если бы не описывались реальные события:

"Как только Сергей Петрович Иванцов взялся обеими руками, в мокрых от крови перчатках, за оба электрода, стоящий к нему спиной новичок Ваня Акулишин машинально нажал кнопку "разряд”. Эффект получился грандиозным. Тот случай потом вспоминали много лет. Иванцов подпрыгнул метра на два, а затем, приземлившись на пол, переколотив все стоящие рядом со столом дренажные банки, принял почти горизонтальное положение и, набрав скорость, выбил головой дверь в предоперационную. Пролетев ее на бреющем полете, он протаранил еще одну дверь - в коридор, где и рухнул без сознания. Самое удивительное, что сердце у больного запустилось".

С изящным юмором упомянуты события восьмидесятых годов, о которых нельзя не сказать:

"Вот с чего бы это Горбачеву было затевать пресловутую перестройку? Абсолютно бессмысленный и даже вредный, с точки зрения партийно-номенклатурных понятий, акт. Продолжал бы себе вести страну проторенным курсом, плел бы традиционную гнусную демагогию, все делал бы как раньше, как те, кто управлял до этого, и горя бы не знал. Нет, он почувствовал, что медбрат Седьмой городской Леша Паровозов выписался из больницы и понятия не имеет, что делать с уймой неожиданно свалившегося на него свободного времени".

И тут же - история написания этой книги:

"[Моего приятеля] почти сразу стали печатать. Первая повесть была в "Юности”. Очень похоже на то, что он ценил в литературе. Красивые слова, мастерская прорисовка фраз. А мне почему-то всегда хотелось, чтобы он написал о нашей больнице. О врачах, медсестрах, больных, обо всех тех событиях, забавных и трагических. Тут такой кладезь сюжетов, на сто лет хватит. Умел бы я как он, обязательно писал бы только об этом".

И совсем уж подкупает, когда автор в послесловии благодарит "родную Седьмую клиническую больницу города Москвы", в которой все описанные в книге события, хочется верить, происходили на самом деле.

А заканчивается история счастливо - поступлением Паровозова с шестой попытки в Первый медицинский институт - таким образом прекращаются похождения медбрата Паровозова. Что оставляет читателю надежду на продолжение истории - о враче Паровозове.

Александр Иличевский. Анархисты : роман. М. : Астрель, 2012.

Пересказывать содержание крайнего романа Иличевского - дело ох какое неблагодарное: тут и предприниматели в отставке, и бедовая красавица, и демонический таможенник с роскошным домом, и даже легендарный путешественник и философ-анархист Чаусов - см. издательскую аннотацию или многочисленные рецензии.

Нас интересует, что двое героев книги - врачи. Описанные с подробностью, сделавшей бы честь романисту XIX века, перед нами доктор Владимир Семенович Дубровин:

"Крупнолобый, с морщинистой шеей в вороте белоснежной рубахи, загорелый, губастый, с блестящей лысиной, под которой собирались складки, когда он думал или спорил, с серебряной планкой усов и в очках, роговых, - сильные стекла их делали его печальные, умные глаза еще более выразительными своей чернотой, да еще обладавший тихим, мягким голосом, - на всякого нового человека Дубровин производил впечатление мямли. Но пациенты, медсестры, санитарки слушались его беспрекословно. Руководитель Весьегожской больницы и медчасти санаторно-лесной школы в Чаусово… Дубровин был человеком твердым, решительным, действовал быстро и точно".

И Яков Борисович Турчин:

"Года через два Дубровин уже освоился в Весьегожской больнице и привлек к себе в помощники молодого талантливого доктора Якова Борисовича Турчина. <…> С высокими скулами и чеканным профилем, жесткими курчавыми волосами и надменным разрезом серых глаз, Турчин был одним из их предводителей, не столько вождем, сколько человеком уважаемым - за научную и историческую подкованность, за ясную речь, не без ораторской искусности; среди молодежи во все времена особенно ценился такой просвещенный тип людей, способных поступком связать слово и дело".

Оба они - герои настолько чеховские, что в наш век почти платной медицины работают районными врачами на благо жителей городка Весьегожска на Оке, по городку разъезжают на велосипеде, здороваются с жителями и готовы к лечению ран не только телесных, но и душевных…

В общем, при чтении романа крайне интересно наблюдать, что у Иличевского выходит из такого рискованного социального эксперимента.

Людмила Улицкая. Казус Кукоцкого. М. : ЭКСМО, 2006.

И если уж вспоминать книги о врачах, то нельзя не сказать о романе Людмилы Евгеньевны Улицкой "Казус Кукоцкого". Только из-под пера шестидесятника-генетика мог выйти обаятельный, мужественный, сильный Павел Алексеевич Кукоцкий:

"К своему дару Павел Алексеевич относился как к живому, отдельному от себя существу. Он не мучился над мистической природой этого явления, принял его как полезное подспорье в профессии. Постепенно выяснилось, что дар его был аскетом и женоненавистником. Даже слишком плотный завтрак ослаблял внутривидение. <…>

Свое добровольное целомудрие он вынужденно защищал - он был одинок, по нищенским понятиям того времени богат, в своей области знаменит, может, не красавец, но мужествен и вполне привлекателен, и по всем этим причинам, из которых хватило бы и одной, каждая женщина, приметив его слегка заинтересованный взгляд, начинала такой штурм, что Павел Алексеевич едва ноги уносил".

Женившийся в сорок лет на молодой красивой женщине, хозяин большого московского дома, видный ученый, добившийся в пятидесятых годах легализации абортов, он представляет собой тот тип деятельного интеллигента, который стремились описать русские писатели последние века три.

Воплощенный в одноименном сериале Юрия Грымова замечательным актером Юрием Цурило, Павел Кукоцкий остается "главным врачом" современной российской прозы. На том и порешим.