Чистилище стало пусть замкнутым, но тотальным и неизбывным. Зал ожидания, пространство невыраженности - отсюда в неизвестность идут письма и открытки с напоминанием "я был, я есть", с просьбой о смягчении участи. Данте и Вергилий собирают разбросанные открытки. Данте усердно пытается опустить врученные ему письма в почтовый ящик, тот оказывается без дна, они проходят насквозь, он пробует снова - бесполезно. Наконец, опустив их в очередной раз, подставляет руки, чтобы выловить, не дать им упасть. Но в руках воздух: письма отправлены.
Персонажи ада и чистилища узнают в Данте своего автора и, бросаясь к нему в ожидании отклика, внимания, сочувствия, помощи, его самого не жалеют. Требуя милости, могут его разорвать на части, растоптать, превратившись чуть ли не в бесноватую толпу. А он - хоть и автор - не властен управлять ни сотворенным миром, ни своими снами. Маленький, почти игрушечный барабан из "Гамлета" в "Божественной комедии" вырастает до гигантских размеров. Данте из последних сил пытается прорваться вовне, сбивая костяшки пальцев, выстукивая пульсирующий ритм.
Данте сам протягивает Беатриче свои израненные руки. Она дует на его пальцы, чтобы успокоить боль, он торопится сделать то же с ее руками, как будто больно не ему, а ей. Осторожная нежность, нарастая, сменяется актом прежде невозможной любви. Беатриче как звучащий сосуд - прижимая ее вытянутую руку к губам, Данте заполняет возлюбленную своей мелодией. Звук голоса Беатриче сменяется стоном и плачем, она вырывается и убегает в слезах, не в силах дольше выдержать такое средоточие страсти и боли. Так Данте, сам того не ожидая, вынуждает Беатриче не только увидеть, но и пережить осязаемое земное чувство и земную муку.
Сцена покрывается аварийными знаками как отметинами очевидных катастроф. На сердце Данте ожоги ада, стыд и скорбь от себя и своего бессилия, а позади все мерцают напоминания о пройденном и непоправимом. Меж тем над его головой впервые отрывается звездное небо: великое, далекое. Таким Данте войдет в чистилище.
Заснув внутри грезы, он просыпается в реальности. Было ли все, что было, и почему время стало длиться, вытянувшись в прямую? Первая встреча Данте с Беатриче, а не с ее образом, видится началом прощания: читая лица ощупью, как слепые, они не только припоминают и узнают друг друга, но и как будто запоминают заранее навсегда.
Эта встреча могла бы оказаться последним выдохом, спадом предельного напряжения, но это первый из мнимых финалов, финалов-вариантов. Данте снова оставлен - как птица, удержанная за крылья.
Откуда-то сверху в разреженный воздух чистилища падают разноцветные наушники, повисая на проводах. Чужая боль, чужая любовь, издали, сверху, из прошлого - все близкое и незнакомое переживается как собственное. Вергилий (Вайдас Вилюс) оставляет Данте, уходя в пространство памяти, зеркала и маски - карнавальной, посмертной, портретной. Это еще один из возможных финалов-прощаний, финалов-невстреч.
Данте (Роландас Казлас) - человек возрожденческой гармонии, красота его, природно непропорциональная, не укладываемая в меры и каноны: может, именно поэтому в ней такая легкость, ясность, ладность - настоящая. Его не тяготит собственное тело - он словно не замечает его, и в неумышленных движениях свободен. Беатриче (Иева Тришкаускайте), жизнерадостная девочка и небесная невеста, она воплощает для Данте все лучшее из земного. Введенные под руки, поставленные друг напротив друга, они хотят несочиненной встречи. Как в книжках - не будет. Им странно и весело видеть, как их "женят" всем двором и всем миром. Непосредственность смеха сменяется горькими рыданиями о том, что кончается даже то, что не началось, о встречах ради прощаний. Гений Данте способен сотворить вселенную миров и создать заново образ любимой. Образ, который может оплакать даже его безответную любовь, но не подарит ответной, ведь сам Данте такой не знал.
Устав считать возможные финалы, готовишься к очередному, на этот раз настоящему. Данте и Беатриче идут навстречу друг другу, ты уже загадываешь: встретятся или разминутся, - и предчувствие второго сильнее надежды на первое. Но видя, как оправдываются (не оправдываясь) твои ожидания, физически ощущаешь невстречу. Проходя в полушаге друг от друга, не поворачивая головы, они соприкасаются руками - и уже в новом разъединяющем шаге Данте все-таки ловит руку Беатриче: пальцами сплестись, удержать, не выпустить - не отпустить.
Земной шар дал трещину, полыхающую огненным цветом. Данте, не в силах это видеть, выбирает самый нелепый и самый трудный способ ее затворить: своими руками, нечеловеческим усилием преодолевая давление воздуха. Когда до совершения остается совсем немного, не остается другого - сил. Но как он не может спокойно смотреть на рану мира, так почти случайная девушка (фантазия, сестра, надежда?) не может смотреть на его безнадежные попытки. Между ладонями, которые никак не могут сомкнуться, вкладывает книгу - его, Данте. В этой книге и сходятся в целое разрозненные картинки долгого путешествия - и этот дар поэта зашивает кровоточащую брешь.
Кстати
Международный театральный фестиваль "Сезон Станиславского" проводится международным фондом К.С. Станиславского при поддержке Министерства культуры РФ и Департамента культуры города Москвы. Фонд К.С. Станиславского - международная общественно-благотворительная организация, созданная в 1992 году по инициативе выдающихся деятелей российского театра для поддержки и развития театрального искусства и культуры. Председателем Фонда с первых его дней был художественный руководитель МХАТ им. Чехова Олег Ефремов. Президентом Фонда до июля 2011 года являлся художественный руководитель театра "Ленком" Марк Захаров. В марте 2012 года на заседании Совета Фонда президентом Фонда К.С. Станиславского был единогласно избран Константин Райкин - художественный руководитель театра "Сатирикон".