Более неожиданного назначения трудно представить: пианист с крепкой репутацией концертмейстера, работающий в качестве продюсера с собственным арт-проектом "Тенора ХХI века", дебютирует на посту руководителя крупного московского театра. По информации департамента культуры, Дмитрий Сибирцев победил в конкурсе, объявленном после августовской отставки директора "Новой оперы" Сергея Лысенко. И хотя кулуарно обсуждались другие персоны, в том числе режиссеры Андрейс Жагарс, Василий Бархатов, Сибирцев выиграл "на бумаге" у тех кандидатов, кто официально подал заявку на конкурс. Чем пленила представителей столичного ведомства программа Сибирцева, понять пока трудно, поскольку в общих очертаниях она базируется на азах современного театрального менеджмента: "привлечение известных и новых артистов, дирижеров, режиссеров и художников-постановщиков, проведение мастер-классов... тесное сотрудничество с другими столичными театрами, прокат постановок оперных театров Европы и Америки... улучшение инфраструктуры здания, повышение качества обслуживания".
Возможно, что-то прояснится, когда новый руководитель презентует свои планы труппе. Между тем творческой новостью стала российская премьера последней оперы Рихарда Штрауса "Каприччио", написанная по плану Стефана Цвейга. Случайно обнаруженная Цвейгом забытая партитура XVIII века, повествующая о поэте и музыканте, сочиняющих оперу, превратилась у Штрауса в чарующую дискуссию о первенстве музыки и слова в искусстве и в любви. Стилизованная под итальянскую оперу-буффа, прошитая любовными мадригалами и "квази-цитатами" в духе Рамо, Глюка, Вагнера, партитура выводит на сцену всех творцов оперы - поэта и композитора, итальянских певцов, балерину, директора. И постановку этого "театра в театре" осуществили режиссер Алла Чепинога, дирижер Валерий Крицков и художник Виктор Герасименко. Спектакль получился неровным, в том числе и по вокальным работам. В штраусовской фактуре убеждал оркестр. Однако лукавая атмосфера "Каприччио" нашла свое воплощение и в озорстве групповых танцев "камердинеров" графини Мадлен, клонирующих гламурный образ "блондинов", с синтетическими челками под "Васю Бархатова", и в экстравагантном поведении напивающейся в кругу камердинеров "итальянки-сопрано" (Елена Митракова), и в живой, экипированной по последней моде той-собачке на руках "звезды" Клерон (Ирина Ромишевская).
Основная же дискуссия о преференциях в искусстве не слишком страстно велась влюбленными в графиню Мадлен композитором (Георгий Васильев) и поэтом (Илья Кузьмин). Дизайн спектакля - напористый: зеркальная стена и бегущая модерновой "волной" лестница, увенчанная арфой, зеркало-экран на гигантских ножках-стеблях, отражающий то лицо Мадлен, то подводный мир, населенный цветными рыбами, "безумные" фиолетовые парики и облачения героини, бутафорская ванна, куда Мадлен (Галина Бадиковская) погружалась в финале, рассуждая томным голосом, кого ей предпочесть - поэта или композитора. Но она явно не выбирала, поскольку давно предпочла для "утех" своего камердинера. Эта неожиданная развязка в духе Стриндберга окончательно трансформировала идеалистические смыслы штраусовской дискуссии, прощально истаявшей в оркестре изысканными нежными гармониями.