Но главным героем проекта станет не этот вельможа блистательного екатерининского времени, а его внук Николай Семенович-младший. Мы увидим его библиотеку, семейные портреты отца, матери, сестры, его коллекцию бронзовой скульптуры и крохотных японских нэцкэ - дань модному на рубеже веков увлечению Востоком, наконец, его собственные гравюры и блистательное собрание европейской графики XVII-XIX веков. Но его кумиром, конечно, был Рембрандт. Он не только собирает офорты самого великого голландца и его школы, офорты с его картин, но и сам делает офорты с его живописных полотен. Собственно, благодаря Рембрандту он сам становится одним из лучших мастеров гравюры в Европе. А в России - практически единственным. Причем искусству гравюры Мосолов-младший учился очень основательно. Он прошел отличную школу - в Петербурге у Федора Иордана, в Дрездене - у Густава Планера, в Вене - у Вильгельма Унгера, в Париже - у Леопольда Фламенга, который, кстати, тоже был страстно увлечен Рембрандтом. Справедливости ради надо сказать, что обширной коллекцией офортов Рембрандта - 367 листов - он обязан даже не деду, а отцу, Семену Николаевичу Мосолову. Рембрандт для этой семьи станет больше чем художником. Кажется, он становится постоянным спутником, собеседником, советчиком, чуть ли не alter ego отца, а потом и сына. Для своего портрета, который Семен Николаевич закажет в Дрездене в 1859 году Людвигу Крибелю, он будет позировать в бархатном мягком берете, "как у Рембрандта".
Но сюжет этой выставки все же не сводится, наверное, к встрече русских дворян с европейским искусством. В этой выставке все же главным становится не тема Просвещения, воспитания. В ней очень сильна пронзительная горькая нота быстротечности, эфемерности жизни, от всей пышности и красочности которой остается только... искусство. Эта трагическая нота, с одной стороны, связана с искусством офорта Рембрандта. Только для того, чтобы увидеть "ночные сцены" его офортов - "Поклонение волхвов" (1652), "Положение во гроб" (1654), "Снятие с креста" и "Три креста" (1653), рисующую Голгофу как апокалипсис, - можно прийти в эти залы. С другой стороны, этот драматизм определяется судьбой младшего Мосолова - он оказался последним в роду наследником, завещавшим свою коллекцию, мебель, библиотеку Румянцевскому музею. После революции она была разделена между тремя музеями. Нынешняя выставка - поразительная попытка воссоздать тепло, страсть, любовь и трагедию, которая пронизывала жизнь трех поколений собирателей. В этом смысле она, конечно, не эпос - чистая лирика. Но - без сантиментов.