В малюсеньком зале La Stalla, в бывших конюшнях Станиславского, как любит шутить Погребничко, где театр живет уже несколько лет после пожара основной сцены, бродят тени мертвых поэтов, эхом отзываются написанные ими стихи, и между песнями пионеров и Владимира Высоцкого давно не делают различий, потому что и те и другие стали памятью... Впрочем, в том-то и дело, что между прошлым и настоящим, жизнью и смертью здесь тоже давно не делают различий.
В театре Погребничко смерть трепещет под трудные вздохи старенького аккордеона, но ее не замечают, потому что она ходит в протертой отцовской шинели. Высокий недоросль с блаженной улыбкой ангела, ученик такой-то специальной школы для дураков (Егор Павлов), внимает учителю географии Петру (Савлу) Петровичу Норвегову (Сергей Каплунов), хотя того уже нет в живых. Две кровати, рельсы, уводящие в закулисье, - по ту сторону жизни, двойник дурака - Алексей Шендрик (потому что ведь у Саши Соколова герой и страдает раздвоением), интеллигентная мать (Елена Кобзарь), ушедший от них отец-прокурор (Юрий Павлов)... В отрешенном медитативном, или дурацком (если кому так больше нравится) спокойствии, точно все уже давно произошло, мальчик перечисляет все имена и признаки того мира, в котором рос, и которого больше нет... "Никогда не помнишь, что лежало в авоськах? Чай, сахар, масло, колбаса; свежая, бьющая хвостом рыба; макароны, крупа, лук, полуфабрикаты; реже - соль. Шли по дачам, пили чай на верандах, надевали пижамы, гуляли - руки за спину - по садам, заглядывали в пожарные бочки с зацветающей водой, удивлялись множеству лягушек"... Река Лета, поглощающая все, не смывает из памяти чУдоного мальчика самые невероятные подробности детского мира.
Погребничко все дальше уводит своих актеров и зрителей в то состояние невозмутимого покоя, о котором можно только мечтать. Фрики и бездельники, дураки и мудрецы в драных пальтишках, на босу ногу, поющие блатной фольклор так, точно это песни Шуберта, обитатели лагерей и теплушек, теперь переселившиеся куда-то на дачи и загородные станции неподалеку от электричек, - они рвут нам душу своим отрешенным спокойствием дзенских монахов или тибетских лам. И только в этой "Школе для дураков" мы наконец понимаем, что на свете смерти нет. В том, как фантастически опускает голову Алексей Левинский (Старый учитель с мировым именем), а Лилия Загорская (Автор) - ангел этих предместий - скорбно глядит на мир, дребезжа своим клоунским голоском, - заключено волшебное искусство древних марионеток. Они умеют удерживать жизнь на самой границе небытия, как это делал когда-то Тадеуш Кантор.
Прошлое, зафиксированное памятью больного мальчика, оказывается неуничтожимым. И это важнейший урок "Школы для дураков".