Европейцы
Конечно же, итальянцы считают себя европейцами. Но при этом они еще и сицилийцы, римляне, венецианцы, тосканцы, ломбардийцы... Они прекрасно понимают, что нужны Европе, покуда сохраняют свою национальную самобытность.
Как они относятся к соседям по европейскому дому? Традиционно настороженное отношение к немцам и французам. Некий весьма заметный пиитет перед англичанами. Но самые близкие для итальянца европейцы - русские. Это обстоятельство имеет свои причины. Во-первых, ни в итальянской, ни в российской исторической памяти нет образов итальянских и русских врагов. Даже несмотря на то, что итальянцы начинали войну на стороне Гитлера, в русском национальном сознании отсутствует образ итальянского захватчика и оккупанта. То же и у итальянцев. Добавьте к этому ряд схожих черт национального характера, и вы поймете, почему в Европе итальянцам ближе русские, а русским - итальянцы.
Кладбище
Когда меня спрашивают, где собираюсь жить в будущем, в родной Италии или в почти родной России, - мне не страшно ответить, что не знаю. Когда спрашиваю себя, а где буду покоиться, в Милане или в Москве, я тоже не могу сказать. Но от этого мне самой становится не по себе.
Может, плачущая родня проводит меня в мир иной и, пряча слезы, простится со мной на миланском кладбище. А, когда пройдет десять лет и уже не будет тех, кто мог бы позаботиться о моей могиле, мои останки извлекут из земли и отправят в колумбарий. Таков итальянский закон.
А может быть, Россия приютит меня навсегда, и русским друзьям и близким достанется бремя похоронить меня, как свою. Тогда, все будет по-другому. Скорее, со мной распростятся веселым застольем, где вместо слез потекут невероятные рассказы, байки и неправдоподобные, занимательные истории, все же действительно со мной случившиеся когда-то, где-то в этой стране. Ко мне на кладбище, я полагаю, не так часто, как в Италии, но все же будут приходить друзья. Думаю, и тут найдется, кто на Радоницу придет убираться на моей могиле и оставит мне вкусные гостинцы.
Вообще, Россия большущая, и в разных ее углах по-разному хоронят.
У северных народов, где вечная мерзлота, бывает, останки оставляют на поверхности и на кладбища в тундре или в горах просто так ходить категорически нельзя, но однажды, гуляя по чукотским сопкам, случайно наткнулась на местную могилу. В том месте, откуда одним взглядом можно было объять километры и километры живописнейшей долины, вдруг, вижу несколько черепов белого медведя украшает кучу плитняка, закрывающего неглубокую яму, где покоился неведомый мне чукча.
До сих пор, вспоминаю то место, необычайно красивое и спокойное.
И, когда становится слишком больно оттого, что не могу выбирать, какой же земле, Италии или России, себя отдать, я начинаю желать себе вечного покоя на таком же обрыве любой безымянной чукотской горы.
