О матерях-"кукушках" бытует множество стереотипов: например, что детей оставляют асоциальные дамочки без определенного места жительства и с пристрастием к алкоголю. Или что отказ - дело личное, и вмешиваться бесполезно.
Но что будет, если все же вмешаться? Не нужно обращаться к зарубежному опыту - уже сегодня в 22 регионах России работают службы по профилактике отказов от новорожденных. Идея скорой социальной помощи проста: если женщина решает отказаться от ребенка, из роддома информацию передают сотрудникам службы, которые общаются с мамой, выясняют, почему она приняла это решение, и чем ей можно помочь.
Иркутская область - регион-рекордсмен по количеству сирот. Чуть больше полутора лет в Иркутске действует программа "Дорога к дому" благотворительного фонда "Байкальское солнышко". О том, что на самом деле заставляет женщин отказываться от самого главного - родного ребенка, корреспонденту "РГ" рассказала директор фонда Елена Почаева:
Отказ матери от новорожденного ребенка принято считать ее личным делом, что-то вроде аборта на позднем сроке. Как пришло понимание, что это можно предотвратить?
Елена Почаева: Я столкнулась с этой проблемой, когда сама лежала в роддоме. Из пяти женщин в моей палате две отказались от своих детей. Мы пытались с ними поговорить, предложить помощь, но безуспешно. Затем я работала волонтером в домах ребенка, занималась отказниками. Но в какой-то момент понимаешь, что все это бесполезно. Нужно менять систему. Ребенку нужна мама, и, значит, нужно сделать все возможное, чтобы она от него не отказалась.
Вместе с другими волонтерами мы стали узнавать, существуют ли в нашей стране действующие программы профилактики отказов. Оказалось - существуют. Так мы познакомились с новосибирским фондом "Солнечный город" и Фондом профилактики социального сиротства. Коллеги поделились с нами опытом работы. И в конце 2011 года мы зарегистрировали собственный фонд.
Сложно было наладить работу с медицинскими учреждениями?
Елена Почаева: Главный акушер-гинеколог области горячо поддержала наши идеи. Буквально через неделю свела нас с заместителем губернатора и министрами. Мы сразу начали работу с одним роддомом - Областным перинатальным центром. Нашему психологу сообщают о возможном отказе - мы работаем с мамой.
Успешно?
Елена Почаева: Результаты поразили нас самих: из 29 случаев, с которыми мы работали на сегодняшний день, 20 закончились счастливо - ребенок остался с мамой.
Всего лишь в двух больницах города, где работают няни нашего фонда, постоянно находятся 40-50 отказников. А могло бы быть намного меньше. Есть простая, логичная схема, которая к тому же не требует больших затрат. И главное, она работает.
Помните свой первый случай?
Елена Почаева: Прекрасно помню. Женщина приехала в Иркутск из деревни. Она продала свой дом и купила машину, причем оформила ее на гражданского мужа. У нее уже было трое детей, жили всей семьей в арендованном доме. Но когда она снова забеременела, муж сказал, что не готов воспитывать еще одного ребенка, и в один прекрасный день исчез вместе с машиной.
На первой встрече с женщиной работала наш психолог. Человек оказался в тяжелой ситуации, добавьте к этому послеродовую депрессию. Но мы видели, что она вполне адекватна, и все проблемы, из-за которых она хотела отказаться от дочери, можно разрешить. Сейчас девочке девять месяцев. Мама оформляет домик в деревне на материнский капитал, завела свое хозяйство, работает нянечкой в детском саду, куда устроила и дочку. Когда общаемся, уже она меня спрашивает, не нужно ли чем-нибудь помочь.
Отказ чаще всего связывают с тем, что либо мать ведет асоциальный образ жизни, либо ребенок родился с инвалидностью.
Елена Почаева: Мифов много, и большинство не соответствуют действительности. Часто происходит так: женщина приезжает в областной город из глубинки, рожает ребенка и не знает, что с ним делать - ей кажется, что она не в состоянии его содержать. И чаще всего этот ребенок у нее не первый. В нашей практике чуть ли не 80% отказываются от своего третьего-четвертого ребенка.
Какая помощь им нужна?
Елена Почаева: В первую очередь - психологическая. Любая женщина переживает послеродовую депрессию. И если в этот момент рядом нет никого, кто ее поддерживает, кажется, что выхода нет, проблемы неразрешимы, и с воспитанием ребенка ей не справиться.
Затем - юридическая помощь. Часто женщины просто не понимают, какими обладают ресурсами. Юрист вместе с ними выясняет, как можно поправить материальное положение, решить жилищный вопрос, помогает оформить необходимые бумаги.
Очень часто отказ от ребенка связан с тем, что женщине некуда идти. Поэтому необходимо развивать систему социальных гостиниц.
Бывало, что мать отказывается от помощи, не желает идти на контакт?
Елена Почаева: Конечно. Тоже, кстати, не первый ребенок в семье, а третий-четвертый. Спрашиваешь, почему отказываются. А в ответ: "Мы так решили, и все. Нам лишний рот не нужен". Родители - люди вполне приличные, не бедствуют. А зачем рожали? Ну, поздно узнали, не могли сделать аборт. Здесь мы не в силах ничего изменить. Юрист может только проследить, чтобы отказ был оформлен правильно, тогда ребенок раньше получит возможность попасть в приемную семью.
А что, если мама просто сбегает из роддома?
Елена Почаева: Правильно оформленный отказ позволяет как можно раньше отдать ребенка на усыновление. Нам пока везет - у нас побегов не было. Был один случай: к нам обратилась жительница деревни, ее соседка была беременна уже третьим ребенком, и это при том, что ее лишили прав на двоих детей. Мы выяснили, что у женщины есть брат, который готов усыновить племянницу. Но был большой риск, что она приедет рожать в Иркутск, оставит ребенка в роддоме и просто сбежит. Тогда даже родной дядя не смог бы сразу забрать его. Из роддома женщина уехала вместе с дочерью, но в тот же день принесла ее брату "на часок" и пропала. К счастью, удалось быстро оформить опеку.
Но наверняка бывают случаи, когда ребенку действительно лучше остаться в роддоме?
Елена Почаева: Мы убеждены, что если есть хотя бы крошечный шанс, за него нужно бороться.
Прямо сейчас мы занимаемся случаем 15-летней мамы. Ее родители наркоманы. Им по большому счету даже судьба дочери безразлична, тем более - внучки. Они вынуждали дочь писать отказ от ребенка, хотя сама она и не хотела. Казалось бы, что здесь сделаешь? Но мы поддержали молодую маму, сейчас устраиваем ее в социальную гостиницу. Девочка хочет получить образование и самостоятельно воспитать ребенка. К тому же, как оказалось, ее родная бабушка живет в Иркутске. С сыном она давно не общалась - не принимала его образ жизни.
Вопреки распространенному заблуждению, молодые мамы, как правило, мечтают сами воспитывать своего ребенка. Если и пишут отказ, то под давлением родителей.
Хотя, конечно, бывают и безнадежные случаи. Женщина без определенного места жительства, роды у нее начались прямо на улице, кто-то из прохожих вызвал "скорую". У матери - ни документов, ни желания что-то менять в жизни.
Если суммировать все сказанное, получается, что главная причина отказов - это одиночество?
Елена Почаева: Скорее, отсутствие поддержки. У каждого ребенка есть папа. Но в нашей практике было, что отцы вдруг бесследно исчезали за неделю, а то и в самый день родов.
Очевидно одно: никакие материальные поощрения и льготы не сделают того, чего можно добиться, организовав систему кураторства. Когда мы налаживали работу с медперсоналом, самым сложным было убедить людей не беспокоить женщину до прихода куратора. Не будет толку, если к ней двадцать пять раз подойдут и скажут, какая она тварь безответственная. Перед нами не стоит задача уговорить ее забрать ребенка. Можно надавить на совесть, а что дальше? Через какое-то время она все равно его оставит.
Задача куратора - разобраться в ситуации и организовать помощь. Специалист работает не вместо мамы, а вместе с ней. Он решает, кого привлечь к работе - психолога, юриста, соцработника. Это просто человек, которому не все равно. Трудно поверить, но именно в этом - ключ к решению проблемы.
Несмотря на болезненные цифры сиротской статистики, вокруг нас все же в основном нормальные женщины, которые мечтают о детях, не боятся боли, готовы к любым неожиданностям во время родов. О мучительном счастье материнства в репортаже из роддома рассказывает корреспондент "РГ".
Еще не так поздно, всего лишь час ночи. В коридоре вялый охранник дежурно бурчит "все вещи оставить, с собой телефон, зарядку документы и воду".
В приемном покое тоскливые кафельные стены, потрепанная дермантиновая кушетка, стопка застиранных ночных рубашек и полуспящая дежурная за конторкой. Мне даже нравится эта казенная чистота и аскетизм, но мой миролюбивый настрой спотыкается о недружелюбность дежурной.
- Что у вас случилось? - она даже не пытается скрыть свое недовольство моим визитом. Она просто хочет спать. И я ее очень хорошо понимаю. Я тоже хочу спать, и заданный ею вопрос парализует не соображающий мозг окончательно. Может, я ошиблась адресом?
Зевая, сестра продолжает задавать вопросы, будто я беру кредит в банке.
- Образование?
Я уже ничего не понимаю, какое отношение имеет образование к начавшемуся процессу.
Монотонно-бесцветным голосом она продолжает сбор анкетных данных.
- Возраст мужа, образование, место работы...
Закончив, она подает мне бумагу, где я своей подписью даю согласие и на "наложение акушерских щипцов", и на "потянуть ребенка за ножку", и прочие неприятные неожиданности, которые могут возникнуть. Будь я в разумном состоянии, ни за что бы не подписала этот почти смертный приговор.
В родовом блоке подозрительно тихо. На каждую будущую маму - отдельный бокс, двери раскрыты. В одном из них на кровати покорно примостился чей-то муж. В этом роддоме партнерские роды бесплатны.
- Ну и зачем ты нам ее ведешь? - в родовом специфический юмор. Без него, вероятно, акушерки сошли бы с ума. Это я воспринимаю случившееся событием вселенского масштаба, а у них конвейер невменяемых беременных, каждая из которых со своей особой вселенной.
- Мы тебя положим в тринадцатый бокс, здесь у нас все быстро рожают, - говорит акушерка. Я пытаюсь сказать, что готова полежать и в коридоре, лишь бы отсрочить событие. Но меня вежливо укладывают на кушетку.
- Ты у нас журналист, вот и напиши, - говорит акушерка, вставляя в вену жуткую иглу.
- А что случилось?
- Ну как что? - недоумевает она, - 26-й роддом 2 года на ремонте, 27-й на мойке, а к нам не только Москва едет, Красногорск, Одинцово, Лобня, Химки...
- Бедные вы, - искренне сочувствую.
- Да не мы бедные-то, - отмахивается акушерка, - а женщины! Их ведь положить некуда!
- Девочки, кто хочет тортик? - в коридоре своя жизнь, врачи и медсестры весело переговариваются, поминутно заглядывая к каждой, корчащейся в предродовых муках. В боксе напротив, нервно поглаживая живот, от стены к стене слоняется девушка. Мне уже хочется залезть куда угодно, на потолок, на стену, лишь бы эта адская боль жила от меня отдельно.
В этот момент и появилась грозный доктор Лариса Полонец с очередными бумагами и традиционным вопросом:
- Что у вас случилось?
Граждане, я у вас в родовом боксе, что со мной случилось?
Терпеливо повторяю историю "болезни". Доктор невыносимо строга и надменна, я думаю, что это защитная реакция, иначе можно двинуться, наблюдая за чужой болью в круглосуточном режиме.
Снова вопросы про образование, зарегистрирован ли брак, возраст и пр. Какой садист придумал эту традицию?! Болезни, предыдущие беременности, еще что-то. Доктор или кто вы там! Я уже ничего не соображаю!
- Может, нам еще пообниматься? - защищается от моих мук Лариса Андреевна. Когда будет нужно, она станет доброй и внимательной, а пока она вынуждена быть стервой.
- Девочки, кто еще не ел торт? - в коридоре родового продолжается нормальная человеческая жизнь. Из приемного покоя по телефону предупреждают об очередной прибывшей.
- Ну веди, - со вздохом соглашаются в родовом.
Позже выяснится, что в ту ночь появится 16 новых людей. Роды нон-стоп.
На каталке в коридоре родового жизнь прекрасна. На часах половина пятого. Торт съеден, в боксах истошно кричат "ма-а-ма" очередные "пострадавшие". Коридор заставлен беспомощно распластавшимися под простыней телами. Одно из них принадлежит мне. Мне так хорошо, что я готова лежать здесь бесконечно. Трясущимися руками рассылаю эсэмэски. Акушерки продолжают заглядывать к стонущим, уборщицы срочно приводят в порядок освободившиеся боксы. Чей-то грустный муж, так и не понявший, что он тут делает, смиренно бредет к докторам и просит подойти к его жене. Ей что-то показалось. Он не знает, чем ей помочь, и от этого выглядит очень несчастным.
- Куда же мы их денем, - раздается надо мной. Я хочу сказать, что никуда нас девать не надо; у вас так душевно, и такой замечательный рассвет за окном; и вообще, вы все настоящие феи, потому что работа у вас очень трудная и ответственная; и спасибо вам всем огромное. Но я не могу произнести ни звука, рот залеплен засухой так, что невозможно промычать даже жалкое "воды".
- Давай мы их паровозиком повезем, - наши тела вывозят из замечательного родового отделения. В трепетном порыве я мысленно дарю всем, и сонной дежурной в приемном, и сердитому доктору, и милой акушерке, всем, кто пашет здесь днем и ночью, прекрасные букеты и ...тортики. Все. Привет, новая жизнь!
Татьяна Владыкина
Вот и я совсем недавно думала о том, о чем сейчас и подумать страшно. Хотела выбросить своего ребенка из моей жизни.
Моя вторая беременность протекала очень легко. Я почти не чувствовала ее. Ребенок рос и развивался согласно норме. На шестом месяце я уехала к маме. Знаете, что она сказала...? "Опять беременная? Сколько их можно рожать? Зачем они нужны?" Со стороны отца - полная тирания и гнет, который сложно выдержать. Он не был нужен и отцу ребенка. Все родственники говорили, что и я, и ребенок никому не нужны.
На 37-й неделе меня положили в больницу. Вы не представляете, как я хотела, чтобы он умер. Я очень перед ним виновата за мои помыслы.
Когда лежишь с женщинами, которые любимы и для которых чудо желанно, то чувствуешь себя чудовищем.
Роды длились 2 часа. И вот он - мой сын! Я ему сразу дала имя - Егор. Его положили рядом, приложили к груди. Я понимала, что вот уже скоро нужно принять решение. Мне некуда было идти, не к кому обратиться, не во что было одеть ребенка. Казалось, что весь мир против. Единственный человек, который меня поддерживал на тот момент, - моя подруга.
И вот я собралась с духом и спросила у акушерки, как отказаться от ребенка. На эту просьбу пришли лечащие врачи. Одна из них сразу предложила написать отказ. Но я попросила еще ночь. На утро ко мне пришел социальный работник Максим и с ним девушка из Благотворительного фонда Анна. Вы не представляете, как я им сейчас благодарна. Не обмануло меня тогда чувство, шепнувшее: подожди еще ночь... Господи, я представить не могу, чтобы сейчас делала без моего сыночка. Мы бы не смеялись, не плакали вместе. Вместе. Я его безумно люблю. Мой старший сын очень рад ему и так же его любит. И не важно, какой он: первый, третий или пятый. Он ваш, и никто его не будет любить так, как вы.
Юлия г. Томск Источник: www.fondpcc.ru