Своей лучшей оперной партией вы считаете Бориса Годунова в одноименной опере Мусоргского, но в юбилейной программе будете петь цикл Мусоргского "Песни и пляски смерти".
Паата Бурчуладзе: Этот цикл так же драматичен, как и опера "Борис Годунов". Мусоргский здесь гениально описывает, как умирает человек, идет война, как люди "любят" друг друга, мать переживает о смерти своего младенца. Здесь тот же дух "Бориса".
Этот камерный цикл о смерти. А что для вас значит жить?
Паата Бурчуладзе: Принцип жизни - творить добро, друг друга поддерживать. К сожалению, мы часто совершаем обратные поступки.
В романсе Рахманинова на слова Ратгауза, который вы выбрали для концерта, есть строки: "Я не хочу веселых песен петь". А на прошедшей "Новой волне" в Юрмале вы пели такие песни?
Паата Бурчуладзе: Я первый раз попробовал себя в этом репертуаре для интереса и развлечения, но своей профессии ни тогда, ни сейчас не изменил. Песню Меладзе "Как ты красива сегодня" переделал в стиле Фрэнка Синатры и, кажется, получилось неплохо.
В телеконкурсе "Большая опера" вы вошли в состав жюри, хотя обычно от такого отказываетесь. Привлек уровень молодых певцов?
Паата Бурчуладзе: Конечно, у них есть перспективы! Хотя ничего не выйдет без удачи. Не всегда победители делают потом карьеру. Иногда больших успехов добиваются те, кто вылетел с первого тура.
Когда-то вы были победителем VII Конкурса Чайковского. А готовились к нему не в Тбилиси, а в Одессе. Почему?
Паата Бурчуладзе: Мне было 26 лет, а в репертуаре - всего 5 вердиевских арий и ни одного романса. В Одессе жила семья Евгения Николаевича и Людмилы Ильиничны Ивановых, у которых было больше 150 лауреатов международных конкурсов, в том числе и конкурса Чайковского. Я начал у них учиться, и в январе 1987 года впервые спел русский романс. А уже в июне победил на конкурсе Чайковского. Традицию не нарушил.
Вас особенно восхищают в искусстве две персоны: Лучано Паваротти и Герберт фон Караян. Что-то с ними связано в вашей жизни?
Паата Бурчуладзе: Лучано никогда ни о ком не говорил плохо, даже если певец плохо пел. И он любил помогать. А Караян вообще сделал мне карьеру: в интервью лондонской "Таймс" сказал, что Паата - это второй Шаляпин. Так до сих пор эти слова и сопровождают меня. Одна легенда сказала о другой легенде, между ними прозвучало мое имя. Этого хватило для успеха.
Говорят, Караян вас одел перед концертом в Зальцбурге?
Паата Бурчуладзе: Да, я пел "Бориса" и "Дона Карлоса" на прослушивании в темном зале. Вдруг слышу: "Браво!" Он подходит ко мне на сцене и говорит: "Этого мальчика я хочу видеть на сегодняшнем концерте". У меня не было с собой концертного костюма, на прослушивании я был в джинсах со 111 шиллингами суточных в кармане. По распоряжению маэстро меня подготовили к концерту...
Ваш фонд строит храм Иверской иконы Божией матери в Тбилиси...
Паата Бурчуладзе: Да, и вся страна строит. Я, например, кладу за себя, маму и отца ежемесячно один лари. И каждый, кто хочет, тоже. Так мы собираем 250 тысяч в месяц, стены уже храма поднялись на 7-8 метров. В будущем году сделаем каркас. Построим здесь храм, а потом и монастырь будет.
Благословил строительство католикос-патриарх всея Грузии Илия II. Давно вы знакомы с ним?
Паата Бурчуладзе: Я еще был студентом, учился на втором курсе политехнического института и консерватории. На Пасху он посадил меня рядом с собой. Мы говорили с ним во время трапезы. Потом я уже не выходил из храма.
Вы отказались баллотироваться в президенты Грузии. Почему?
Паата Бурчуладзе: У меня, кроме пения, есть два серьезных дела. Во-первых, фонд помощи детям "Иавнана" (колыбель). Во-вторых, фонд "Иверия", который строит храм. Времени у меня остается мало. В моей жизни все идет так, как повелел Господь.