Юрий Лепский: Особенно тиха и пустынна Варшава в утро Рождества

У нас с Варшавой разное время. Когда в Москве девять и в редакции только начинается рабочий день - в Варшаве шесть утра, улицы пустынны, город еще спит. Особенно тих и пустынен он в утро Рождества. Именно в это время я вышел из своего отельчика, тихо прикрыл за собой дверь и отправился переулками на Иерусалимские аллеи, оттуда - к Краковскому предместью, к колонне Зигмунда.

Город, сиявший накануне, в сочельник, рождественскими огнями, приоткрывший двери костелов, откуда лилась тихая органная река, заполнявшая маленькое озерцо Старого Мяста, теперь притих и спал сном младенца в ясельках. Лишь зонтики украшений сверкали на затейливых фонарных столбах в лучах восходящего солнца да лампочки, обозначавшие контуры рождественских фигурок, бледно светились, как затухающий вечерний костер.

Конечно же, я не первый раз иду этим маршрутом, и всегда, как только выхожу на Краковское предместье, в голове моей невольно начинают пульсировать эти строки:

Фото: Юрий Лепский

"Варшава, я тебя люблю легко, печально и навеки.

Хоть в арсенале слов, наверно, слова есть тоньше и верней,

но та, что с левой стороны, святая мышца в человеке,

как бьется, как она тоскует!.. И ничего не сделать с ней.

...Забытый Богом и людьми, спит офицер в конфедератке.

Над ним шумят леса чужие, чужая плещется река.

Пройдут недолгие века - напишут школьники в тетрадке

все то, что нам не позволяет писать дрожащая рука.

Невыносимо, как в раю, добро просеивать сквозь сито,

слова процеживать сквозь зубы, сквозь недоверие - любовь...

Фортуну верткую свою воспитываю жить открыто,

надежду - не терять надежды, доверие - проснуться вновь.

Извозчик, зажигай фонарь на старомодных крыльях дрожек.

Неправда, будто бы он прожит, наш главный полдень на земле!

Варшава, мальчики твои прически модные ерошат,

но тянется одна сплошная раздумья складка на челе...".

Эти стихи написаны Булатом Окуджавой в 1967 году. Понятно, о чем она - "сплошная раздумья складка на челе". Понятно, о чем "не позволяет писать дрожащая рука". Понятно, что за офицер, для которого польская река - чужая. Он написал о том, что тогда объединяло нас, что было нашим общим гнетом в ту пору - о коммунистическом режиме. Но вот прошли "недолгие века", и это общее несчастье сгинуло. И, кажется, уже ничего не связывает нас единой "раздумья складкой на челе". И жизни у нас разные, и время.

И все же, все же, все же... Мы сами - и продукты, и жертвы той системы - мы-то живы пока. Значит, нас может объединить и сегодня то, что бьется пульсом в стихе Окуджавы, - сочувствие и сострадание друг другу. Сочувствие и сострадание. Особенно в Рождество.