Мария, какое первое яркое впечатление об отце из детства?
Мария Смоктуновская: Не поверите, но помню один момент, когда мне было девять месяцев. После прививки от оспы у меня не заживала ранка. Поднялась температура, я плакала. Папа взял меня на руки и ходил со мной. На руках я замолкала. Как только он меня опускал в кроватку, я опять начинала плакать. И ему пришлось двое суток не спать и так со мной ходить, укачивая. Несмотря на свою занятость, он был заботливым и внимательным отцом. И в школу ходил, когда нужно было, и задачки с нами решал по математике. Брал нас с братом на работу. Помню, как сидела с ним в гримерке на съемках фильма "Чайковский". Это было такое сказочное впечатление, когда в течение двух часов мой папа превращался в такого красивого композитора.
Это правда, что Иннокентий Михайлович хотел, чтобы вы с братом стали артистами?
Мария Смоктуновская: Действительно. Он был не против, когда мой брат Филипп закончил театральное училище имени Щукина и даже снимался в кино. Но потом стал литературным переводчиком. А я в свое время училась в хореографическом училище. И папа помогал мне. Даже вместе со мной на диете сидел. В знак солидарности тоже отказывался от белого хлеба, от сладостей. Очень любил, когда я играла на фортепьяно. Иногда вставал рядом и под музыку начинал читать Пушкина. Получалось очень красиво: такое сочетание музыки и поэзии. Мне приятно, что в своих интервью на вопрос: "Чем вы гордитесь?" - он мог ответить: "Как моя дочь крутит фуэте".
А что он рассказывал о своем детстве?
Мария Смоктуновская: Помню, как вспоминал украденный у него велосипед. Он же родился в обычной деревенской семье в Татьяновке Томской области. Помимо него, у родителей было еще пятеро детей. Тут не забалуешь. Когда Иннокентию Михайловичу было четыре года, их семью раскулачили. Отобрали корову, свинью, кур, даже орудия земельного производства. Спасаясь от голода, Смоктуновичи (именно такая настоящая фамилия папы) перебрались в Красноярск. А там родная сестра папиного отца - тетя Надя - взяла к себе жить маленького Кешу и его брата Володю. Муж тети Нади однажды подарил Иннокентию велосипед. И хотя велосипед был взрослым и великоват для мальчика, папа изгибался, подсовывал ногу и часть торса под раму и так ездил. Однажды его послали в магазин за хлебом. Пока Иннокентий стоял в очереди, велосипед украли. Это было ужасное горе, он жутко переживал. Ему уже взрослому и известному часто снился тот велосипед, будто он весь хрустальный, переливается всеми цветами радуги.
Читая и слушая интервью Смоктуновского, я заметил, что он не очень любил рассказывать о войне?
Мария Смоктуновская: Он всегда помнил это страшное время. И писал о нем. Одна глава в книге "Быть!" посвящена войне - и она называется "Ненавижу войну". Он ушел на фронт в 1943-м году и в декабре того же года он попал в немецкий плен. Это было на Украине, небольшим отрядом они оказались в окружении. Папа в плену был месяц и четыре дня и, конечно, это тоже ужасное воспоминание. Кормили какой-то баландой, в которой плавали кишки и испражнения животных. И это еще хорошо, если кормили, а то просто были голодные. Папа болел сразу несколькими болезнями: и дистрофия, и дизентерия. Их, обессиленных, часто перегоняли из одного лагеря в другой. И вот однажды переходили через мост. Папа увидел речку во льду и попросил конвоира, указывая вниз: "Васер, васер" ("Воды, воды"). Немец кивнул, мол: "Давай". Папа спустился. О нем и забыли. Когда по мосту прошла вся колонна, он убежал в лес. Добрался до ближайшей деревни. Украинские женщины его выходили, подлечили, откормили. Позже отец примкнул к партизанскому отряду, а уже потом к действующей Красной армии, с которой дошел до Берлина.
Всех же сбежавших от немцев пленных считали предателями…
Мария Смоктуновская: Да, да, им ставили штамп - 39. То есть человек какое-то время не имел права проживать в 39 городах Советского Союза. Многих арестовывали, сажали в тюрьму, а то и расстреливали. Отец к тому времени жил в Красноярске, заканчивал театральную студию при местном театре. И был у него один друг, который тоже в свое время побывал в немецком плену. Он проживал в пригороде. Раз в два месяца они посылали друг другу телеграмму: "Дядя Вася, чувствую себя хорошо". То есть это знак, что оба еще на воле. Однажды папа такое послание не получил. В этот же день он собрался и уехал в Норильск. Там папа устроился в драматический театр, где познакомился с Георгием Жженов, который был в ссылке. Они потом всю жизнь дружили. Кстати, в Норильске папа поменял фамилию. Однажды его вызвал директор театра и намекнул, что Смоктунович (белорусская вообще-то фамилия) - звучит как-то подозрительно по-еврейски. И предложил вариант: Смоктуновский. Папе ничего не оставалось делать, как согласиться. После Норильска работал в драматическом театре Махачкалы. А потом уехал в Сталинград играть на сцене местного театра. В 1955 году папа приехал в столицу и устроился внештатно в Театр им. Ленинского комсомола. Нигде тогда вакансий не было.
А когда он познакомился с вашей мамой - Суламифь Михайловной?
Мария Смоктуновская: Как раз в Театре им. Ленинского комсомола. Она работала заведующей пошивочного цеха. Однажды папа репетировал роль танкиста в спектакле "Годы странствий". Ему выдали комбинезон, который оказался велик. Тогда папа отправился в пошивочную, чтобы ему перешили костюм. Как он потом рассказывал, только увидел юную Суламифь, сразу влюбился. Она была совершенной красавицей: стройненькая, с копной каштановых волос. И очень серьезная (смеется). Папу и покорили эта серьезность и целомудренность. Уже на следующий день он начал носить ей букетики ландышей, фиалок. Когда он сделал предложение о замужестве, многие отговаривали маму: "Человек без нормальной работы, без жилья, зачем он тебе нужен?". Но мама была к тому времени уже очарована Смоктуновским. Он постоянно веселил ее, рассказывал истории из своей жизни, галантно ухаживал. Мама не устояла.
Как театральный артист, Смоктуновский стал известен ролью князя Мышкина в спектакле Ленинградского Большого драматического театра "Идиот". Как он туда попал?
Мария Смоктуновская: К тому времени папа начал сниматься в кино. В 1956 году на экраны вышла картина "Солдаты", где Смоктуновский сыграл Фарбера. И фильм посмотрел режиссер БДТ Георгий Товстоногов. Тогда в этом театре задумали постановку достоевского "Идиота". Поначалу роль Мышкина начинал играть другой артист. И вот рассказывают, как во время одной из репетиций Товстоногов вдруг закричал: "Глаза!.. У этого актера в фильме "Солдаты"... Как его фамилия - Свистуновский, Смоктуновский… У него глаза Мышкина". Так его вдруг осенило. И вот проходит немного времени, папа оказывается на киностудии "Ленфильм" на съемках фильма "Шторм". Вместе с ним в одной гримерке гримируется артист БДТ Евгений Лебедев. У папы в фильме роль возрастная, он приходил на съемку раньше всех, и ему делали старческий грим. Поэтому Лебедев и не видел Смоктуновского без грима (смеется). Хотя в лицо по киноэкрану его знал. И вот однажды, когда папа стал снимать пленочку с лица, которая изображала морщины, Лебедев воскликнул: "Так это вы Смоктуновский?! Я вас не узнал в гриме. Вас ищет Товстоногов". Совсем, как в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" помните герой Михаила Пуговкина: "Я не узнаю вас в гриме!" (Смеется.) Наша семья переехала в Ленинград.
Если вспоминать первые известные киноработы, это, конечно же, "Гамлет" и Деточкин из "Берегись автомобиля". Это правда, что Смоктуновский не хотел сниматься в комедии Рязанова?
Мария Смоктуновская: К нам на дачу под Ленинградом однажды приехал Эльдар Александрович. Он предложил Смоктуновскому роль Деточкина. Папа тогда был простужен, уставший, раздраженный, и это предложение его не воодушевило. Но Рязанов наш дом он буквально взял в осаду (смеется), приезжал каждый день и уговаривал. Папа не выдержал: "Хорошо, приеду и буду сниматься". Но Рязанов не поверил: "Пишите расписку". Так отец и написал, что-то вроде: "Обещаю, что буду сниматься у Рязанова в "Берегись автомобиля". Во время съемок папа учился у инструктора водить машину. После того как прошло несколько занятий, инструктор сказал: "Ну вот, Иннокентий Михайлович, вы уже освоили азы вождения, и теперь вам уже можно ездить, но с одним условием: перед вашей машиной, должен ехать мотоциклист, и за вами тоже должен ехать мотоциклист. Первый будет кричать в рупор: "Он едет, товарищи, осторожно!". А второй: "Ура, он проехал, можно продолжать движение спокойно". Папа тогда не совсем хорошо водил.
Смоктуновского еще при жизни многие называли гением. А как он сам к этому относился?
Мария Смоктуновская: С юмором. Помню, как Олег Ефремов спросил: "Кеша, как ты думаешь, я хороший актер?" - "Ну, конечно, Олег, ты очень хороший актер". - "А какой же тогда актер ты?" - "Ну, Олег, я актер космический". А некоторые артисты даже боялись с ним играть. Например, знаю историю, как режиссер Сергей Соловьев хотел пригласить его на эпизодическую роль в свой фильм "Егор Булычев и другие". Папа очень обрадовался, он любил играть в классике. Но Михаил Ульянов, который был утвержден уже в фильм, тогда пошутил: "Придет Кеша, дунет, и я исчезну". И режиссер взял на ту роль другого артиста.
Иннокентий Михайлович прожил до обидного мало - 69 лет…
Мария Смоктуновская: Сердце не выдержало, потому, что каждой своей работе он отдавался целиком. Любил говорить: "Чтобы победить роль, нужно отправить в нокаут свое сердце". Жалеть себя папа не мог. Зато какие роли остались после него! Для меня важно, чтобы новое поколение знало о том, что был такой актер, и чтобы видели его и в "Берегись автомобиля", и в "Гамлете", и в "Чайковском", и в "Дяде Ване". И, если молодежь посмотрит фильмы со Смоктуновским, это будет замечательно.