В минувший четверг в министерстве иностранных дел ФРГ было подписано соответствующее Заявление о предстоящем событии, которое включает в себя более ста двадцати проектов с обеих сторон. При всех сложностях современной внешнеполитической практики сотрудничество в сфере культуры, образования, молодежи, спорта и, возможно, СМИ, должно сохраниться в прежнем объеме. Фактор человеческого, гуманитарного общения не должен зависеть от политической конъюнктуры, - такова позиция российского руководства. И, похоже, ее разделяют не только в Москве, но и в других европейских столицах. Прежде всего в Берлине, хотя бы потому, что немцы, не без оснований, считают свою страну своеобразным мостом между Россией и западным миром. На то есть свои, весьма серьезные, основания.
Несмотря на две кровопролитнейшие войны в истории ХХ века, взаимодействие русской и немецкой культуры, коллективного сознания весьма глубоко. Как русские постоянно ведут внутренний диалог с немцами, так и немцы в непрерывном диалоге с русскими. Достаточно вспомнить легенду о гусином пере Иоганна Вольфганга фон Гете, которое он подарил Александру Сергеевичу Пушкину, послав его в Россию с Василием Андреевичем Жуковским, тем самым выделив творца Онегина и Татьяны среди современных немецких и русских поэтов. Или непрекращающийся поныне диалог Обломова и Штольца из бессмертного романа Ивана Александровича Гончарова, - при том понимании, что русский Обломов, воспитан на немецкой философии, а немец Штольц - укоренен в русской жизни. Не будь этого тысячелетнего - с Новгородских времен - навыка общения, мы бы так скоро не преодолели разлома после двух великих войн, не пришли к национальному примирению, которое дает знать о себе в самых разных сферах жизни.
Недавно газета "Цайт" опубликовала обширную статью о том, что многие граждане ФРГ высказывают недоумение по поводу позиции немецких СМИ в отношении России и российской политики. Расхождение взглядов общества и прессы очевидно было, начиная с зимней Олимпиады в Сочи, когда празднично-яркие прямые трансляции выглядели диаметрально противоположными мрачным комментариям журналистов. Подобный же контраст суждений вызвали события на Украине и вокруг нее. Поначалу я подумал, что неудовольствие позицией СМИ выражают прежде всего те, кто сформировался и вырос в ГДР. Но оказалось, это вовсе не так. Для многих немцев отношения с Россией имеют экзистенциональный, бытийный характер, который глубже политической сиюминутности. Похожее отношение к Германии существует и в России.
Разумеется, свою роль играют экономические отношения между нашими странами, которые связывают сотни тысяч людей. Но было бы неверно думать, что в эмоциональных оценках тех или иных политических событий люди руководствуются только прагматическими интересами. Здесь многое зависит от культурно-исторического кода взаимосвязи двух народов. Память о немецкой барышне, ставшей Екатериной Великой и преобразовавшей Россию куда более гуманными методами, чем Петр Первый, - перевешивает многие мрачные страницы общей истории. Равно, как и воспоминания немцев о дочери Павла I, Марии, великой герцогине Саксен-Веймар-Эйзенахской, приумножившей культурную славу города Гете и Шиллера. Все это общеизвестно, - но бывают исторические моменты, когда общеизвестное приобретает особое значение.
Разумеется, не стоит предаваться иллюзиям. Те красные флажки, которыми западные политики выгородили пространство для гуманитарного сотрудничества, безусловно, воздействуют на особо восприимчивых участников процесса. Некоторые зарубежные партнеры под теми или иными предлогами отказываются от запланированных гастролей или выставок. Чаще всего под влиянием попечительских или наблюдательных советов, куда входят люди с разными интересами и взглядами. Не замечать этого недальновидно. Но успехи "балетной дипломатии" в нынешней обстановке имеют особый вес. И недавний успех Театра Бориса Эйфмана в Великобритании, и позавчерашний триумф Большого в Вене, - все это серьезное доказательство того, что жизнь человеческая, отношения людей и народов не сводятся к текущей политике.
Словом, великий Гете был прав, когда позволил себе не согласиться с Наполеоном в их дискуссии о значении рока в человеческой жизни. Он не стал открыто спорить с Императором Франции. Когда Наполеон по-военному четко сформулировал разгадку мироздания: "Политика и есть судьба!", - веймарский гений лишь снисходительно улыбнулся. Автор "Вертера" и "Фауста" знал, что судьба не подвластна даже императорам.