Процедура выбора главы Еврокомиссии - всегда ожесточенный торг. В силу сложности устройства Евросоюза, а теперь еще и масштабного территориального охвата, кандидат должен удовлетворять целому набору разнообразных критериев.
Во-первых, география - чередование выходцев с юга, севера и из центра континента.
Во-вторых, партийно-политический - в идеале он представляет партию, которая имеет большинство в Европарламенте.
В-третьих, претендент, с одной стороны, должен быть достаточно известен, чтобы пользоваться авторитетом в Европе и мире, с другой - ни в коем случае не может быть ярче лидеров государств-грандов. Конечно, личные отношения.
Ну и, понятное дело, уровень квалификации, профессионализм. Но, судя по нарастающим претензиям в Европе к качеству центрального руководства, последний критерий не относится к числу самых значимых. Последний глава Еврокомиссии, который являл собой крупного политика мирового масштаба и идеолога интеграции, - Жак Делор, а он ушел с поста 20 лет назад.
В этом году сложная, но привычная процедура стала еще более многоступенчатой. А все потому, что в нее решили добавить демократии.
ЕС ведь давно критикуют за отрыв от народа, превращение в бюрократического монстра, чуждого и непонятного гражданам единой Европы. Вот порядок и изменили. Крупнейшие партии Старого Света - народники (консерваторы), социалисты и либералы (реально победить на общеевропейских выборах могут либо левые, либо консерваторы) - заранее объявили кандидатов на должность председателя Комиссии. Этот человек был лицом партии во время кампании. И автоматически занимает пост, если его партийное объединение набирает большинство мест в Европейском парламенте. Идея понятна - теперь никаких закулисных сговоров, как люди сказали - так и будет.
Все это довольно условно, поскольку европейцы не воспринимают выборы в Европарламент как нечто для себя важное. Но все же. Победили с небольшим перевесом консерваторы, и Жан-Клод Юнкер, назначенный партийным претендентом, приготовился занять пост.
Но тут разгорелась свара - с подачи Дэвида Кэмерона. Британского премьера можно понять. Люксембуржец - страстный федералист, сторонник расширения полномочий Брюсселя и превращения ЕС в консолидированный политический союз.
Лондону это - нож острый. Во-первых, по традиции, британцы никогда не доверяли континентальной номенклатуре. Во-вторых, потому что Кэмерон поставил на кон не просто свою репутацию, но и судьбу страны, пообещав провести в 2017 году референдум о выходе из Евросоюза, а до этого добиться от партнеров реформ с возвращением полномочий национальным правительствам.
Идея в том, чтобы триумфально сказать согражданам - я вернул Великобритании власть, так что теперь мы можем спокойно остаться в ЕС. Выход чреват весьма тяжелыми экономическими последствиями.
При Юнкере реформировать Европейский союз в направлении ренационализации будет очень трудно, если возможно вообще. Поэтому Лондон впервые в истории потребовал голосования - прежде председателя ЕК всегда определяли консенсусом.
Результат не порадовал: на стороне Кэмерона оказался только венгерский премьер Виктор Орбан, остальные 26 лидеров поддержали люксембуржца.
В результате создан прецедент, которого британцы хотели избежать - главу Еврокомиссии выбрали вопреки желанию одной из наиболее весомых стран-членов.
Великобритании предстоят интересные времена. В сентябре о независимости голосует Шотландия, наиболее, кстати, проевропейски настроенная часть Соединенного Королевства. Если она вдруг решит покинуть единое государство (что все-таки менее вероятно), то шансы евроскептиков на британском плебисците резко вырастут. А если Шотландия останется, но Великобритания проголосует против Евросоюза, тогда шотландцы могут инициировать второе голосование - уже успешное.
У России нет оснований опасаться прихода Юнкера. Он - респектабельный политик, прекрасный экономист и настоящий интеллектуал, не склонный к крайностям и эпатажу. Отношения в бытность его премьером Люксембурга всегда складывались конструктивно и уважительно. А на фоне, мягко говоря, взаимной усталости российского руководства и нынешнего главы ЕК Жозе Мануэла Баррозу смена в любом случае пойдет на пользу.
Но Евросоюз лихорадит, и это России, конечно, небезразлично. И дело не только в том, что с ЕС, находящимся в состоянии дисбаланса, сложнее иметь дело чисто технически.
Хуже, что в Брюсселе заметно желание компенсировать внутренний разлад внешней активностью, при том что ее результат зачастую оказывается не тот, какой планировали. Свидетельство тому - Украина, ЕС внес немалый вклад в доведение страны до нынешнего состояния.
А там ведь все бесконечно далеко от финала.